Сумерки

Тут же закрыл, запер на обе кнопки, вдохнул поглубже, протёр глаза и снова заглянул внутрь. Они, конечно, и не собирались никуда исчезать. Гром не гремел, за окном по-прежнему был день: не происходило ровным счётом ничего, что заставило бы меня усомниться в реальности увиденного. Они действительно лежали внутри и спокойно дожидались, пока я прекращу истерику и наконец достану их из тесной папки – исписанные сверху донизу пожелтевшие от времени листы, на верхнем из которых титульными буквами значилось: «Capítulo V».

Я вскочил со стула и пустился кругом в обход стоящего посреди комнаты овального обеденного стола из карельской берёзы.

Этого никак не могло случиться, и, тем не менее, дневник конкистадора сам разыскал меня, как бы я ни старался от него откреститься. Было ли это случайностью? По своей ли воле я остановился именно на этой переводческой фирме, перелистывая записную книжку? В этот момент, когда я описывал уже тридцатый круг около жалобно поскрипывающего стола, даже идея всеобщего заговора, искусно сплетённого кем-то вокруг меня, не казалась мне смешной и глупой. Я всё меньше верил в совпадения, и со всё крепнущей уверенностью старался найти невидимые постороннему глазу, замаскированные под обыденные повседневные события звенья зловещей цепи, приковывающей меня к этой странной истории.

Потом, утомившись, я снова сел за стол, и мне хватило всего одного взгляда, брошенного на листы дневника, чтобы шторм, бушевавший в моём мозгу, затих, а на горизонте засияло восходящее солнце. Какая разница, подложили ли мне эти листы, или они действительно оказались там по прихоти теории вероятности? Возможно, один из них мог дать ответы на все вопросы, которые занимали меня столько времени. Неужели я сейчас откажусь от возможности заполучить их только из-за своих паранойяльных опасений?

Руки всё ещё чуть дрожали; я отпил глоток остывшего чая, отставил кружку подальше, чтобы не плеснуть случайно на драгоценные листы, и погрузился в чтение.