Сумерки

- Мог бы и не спрашивать! - оскорбился я. Судя по всему, начинался сеанс очередного признания. Он зыркнул стеклянными глазками по сторонам и проплевал мне в ухо:

- Слушай. Как ты думаешь, кто я такой?

- Как кто? - я удивился. - Работаешь на мясокомбинате. Это официально. А в свободное время становишься специалистом по вскрыванию замкув. Ты ведь хороший слесарь, Мясоруб, это твоя основная профессия.

- Да, я взломщик, - горько подтвердил он. - Но ты ошибаешься, Алекс. Моя основная профессия не просто взломщик, а взломщик в группе Балабола. Усек?

Я ничего не сказал ему на это. Я сидел и молча переваривал информацию. Группа Балабола... Не зря витают слухи, ой, не зря, и я уцепил верную нить, я просто молодец. Вот тебе и второсортный хозяйчик, вот тебе и мелкая сволочь!

- Ты ведь, кажется, с ним в дружбе? - продолжил Мясоруб. - Наверное, сам все знаешь. Сам, наверное, ему служишь... А? Небось и любишь его, толстозадого кобеля...

Я выразился аккуратно:

- Каждый кому-нибудь служит, никуда не денешься. Только мы с Балаболом не друзья, тут тебе натрепали.

Он обрадовался.

- Не друзья! Значит, ты его не любишь? Слушай, и я тоже. Он меня за дешевку держит, падаль, - в глазах у немца полыхнуло. - Поймал меня на крючок, взломщики-то нынче бросовый товар... Как я веселился, когда у него с банком сорвалось! Ты меня понимаешь, Алекс. Про банк-то Балабол тебе рассказывал, конечно?

Я тактично промолчал. Впрочем, Мясоруба не нужно было подстегивать, его и так уже понесло.

- Да, отлично он погорел. Знаешь, как получилось? Вышел на него один тип из банка, какой-то тамошний начальничек, и предложил совместную операцию. Короче, почистить компьютеры предложил. Типу самому было не справиться, там ведь сложно, запутано, номера счетов нужно разнюхать, коды доступа... Еще подготовить, куда бежать, а значит - билеты, документы... В общем, сговорились они, Балабол все сделал, кучу денег вбил, а этот начальник взял и исчез. Видать, сам грабанул банк, а потом сбежал. Ну я хохотал, ты не представляешь!

Я молчал прямо-таки самоотверженно. Не спугнуть бы. Не спугнуть бы дурака. Пьянь, трепло...

- Видишь бармена? Как его там?.. Ну, вон тот еврейчик, юд недобитый... Ты, Алекс, и с ним дружишь, я знаю, ты со всем здешним дерьмом дружишь. Это он вывел Балабола на того парня из банка. Или наоборот, парня на Балабола... Они вроде приятели, бармен и банковский начальник. Оба словоблуды, любят поумничать, паразиты. Бармен твой поганый... он на крючке у Балабола... Мясоруб вдруг вскочил, завопил. - Сволочь! - и упал обратно, обессиленный. Он замолчал - почти как я. Подпер голову руками, выкатил глаза на стол и посидел так, раскачиваясь. Затем всхлипнул басом:

- Работать на такую тварь! Это же надо докатиться! Все мы докатились. Ты, небось, тоже на него ломаешься, признавайся...

Я протянул ему полный стакан. Он чуть хлебнул, и на него напала икота. Минуты три он тщетно пытался что-то выговорить, судорожно дергался, испуганно вцепившись в стол, одним словом, мучался. В результате протрезвел. И понял, что наболтал кучу лишнего. Мгновенно краски любви в его лице поблекли: немец с ненавистью покатал по столу ребристую стеклотару и стал убийственно мрачным.

- Забудь, что тебе говорили, ясно? - сказал он напрямик. Ручищи его сжались в шары, и я почувствовал, что мне нехорошо. Сработала защитная реакция - я привычно притворился пьяным.

- Все! - сказал я. - Забыл. Раз тебе надо, значит, все. Ты мой лучший друг! - перегнулся через стол и поцеловал его в губы. Получилось неожиданно, поэтому Мясоруб не успел отшатнуться. Он удовлетворенно облизался, отвернулся и выдал вопль:

- Юнг! Сюда, сволочь! Жидкий воздух со льдом!

Поверил, значит. Хотя, кто его знает. Во всяком случае, разрешается передохнуть, пока обошлось. Вообще, он мальчик что надо: сильный, смелый, чистокровный... Но есть у него одна беда - природа обделила его мозгами. Когда он заливает в себя больше, чем можно, это становится особенно заметно. Что-то там у него в голове барахлит, будто выключатель срабатывает. Недавно, к примеру, вылакав пяток-другой графинов, Мясоруб полез ко мне с нескромными предложениями вечной мужской любви. Влажно глядя мне в глаза, он звал в гости, но я благополучно удрал тогда. А сейчас его откровенность перешла границы допустимого идиотизма. Да...

- Ловкач, - тихо сказал я подошедшему официанту. - Счет.

- Что? - встрепенулся Мясоруб. - Ты уходишь?

- Да, - неохотно признал я, - проветрюсь, пожалуй.

- Погоди, пойдем вместе. Сейчас допью...

Я отсчитал, сколько требовалось, швырнул хрустящие на стол, направился к выходу. Сзади громыхнул сиплый бас: С меня возьми, - и я ускорил шаг, панически придумывая, что же делать.

Он догнал меня у дверей, на улицу мы вышли вместе. Было жутко темно. Свет, льющийся из витрин Бутсы, освещал лишь крохотное пространство улицы, и этот освещенный участок торопливо пересекал насреддин. Ага!

- Эй, стой! - крикнул я. - Стой, тебе говорят!

Сухомордый моментально остановился.

- Вы мне, товарищ?

- Какой я тебе товарищ? Забыл, где находишься?