Сумерки

Попутно стоит отметить, что в ряде мест книги писатель продемонстрировал свой интерес к польской истории, упомянул о противоречиях между королевской властью, магнатами и шляхтой, хотя кое в чём не избежал некоторой односторонности (например, известное умаление польского вклада в победу при Грюнвальде, не совсем справедливая оценка Владислава — Ягайло как государственного деятеля и полководца). Неплохо ориентировался Опильский и в международных отношениях того времени, о чём свидетельствуют такие, например, эпизоды романа, как беседы Свидригайла с посланцами Ордена в имении Чарторыйских.

Пожалуй, в несколько идеализированном освещении представлены в романе те порядки, которые приняты были на русских землях до унии. Но они оцениваются лишь в сопоставлении с тем, что идёт с Запада, через Польшу, на смену «исконно-славянскому» обычаю. И не стоит тут упрекать автора в своеобразном славянофильстве, основанном на презрении к «гниющему» Западу. Западная Европа для Опильского — не только ненавидимый им феодализм. Это, как выше уже говорилось, и швейцарские простолюдины, и воины— табориты.

С не меньшим пафосом, нежели против национализма, ополчается Опильский против католической церкви, её коварных и лицемерных слуг. Портреты их сделаны зло и выразительно. (Примечательно в этом плане использование писателем для характеристики циничной изворотливости церковников мотива одной из новелл Боккаччо.) Особенно колоритен в романе брат Анзельм, хитрый стяжатель, лазутчик и интриган, которому не откажешь вместе с тем в знании человеческой природы, в умении обходиться с высшими, сыграть на людском невежестве и суеверии.

Нет надобности преувеличивать художественные достоинства романа и его значение в развитии исторического жанра. Выше была сделана попытка показать, что ценность «Сумерек» в цельном и последовательно проводимом демократизме, в правильном в основе понимании роли народа в истории. Нельзя вместе с тем не заметить, что идеи свои писатель сумел облечь в интересные и привлекательные художественные образы, что ему удалось сочетать впечатляющее изображение общего хода событий, «судьбы народной», с представлением частных человеческих судеб и взаимоотношений. О мастерстве Опильского в изображении исторических лиц лучше всего судить по образу Свидригайла, который предстаёт именно таким, каким запечатлён в дошедших до нас свидетельствах.

Роман умело, просто и добротно построен. Поступки героев достаточно ясно и по большей части убедительно и понятно мотивированы. С интересом будет следить, например, читатель за судьбой молодого Андрия Юрши, который наделён множеством симпатичных черт, дан с некоторой романтической приподнятостью, во всём обаянии молодости, честной прямоты и неискушённости в интригах. Образ этот не превращён в некий бесплотный идеал, сразу же данный в готовом совершенстве, герой мужает, размышляет, мучится и прозревает на страницах романа.

Адресуя книгу широкому читателю, автор немало внимания уделил фабульной стороне романа. Не добиваясь её усложнения в ущерб вещам, более для него важным, не изыскивая «сверхдетективных» решений, он обнаружил вместе с тем основательное знание и совсем неплохое владение теми приёмами историко-приключенческого повествования, которые были выработаны романом XIX века.

Естественно, что книга изобилует персонажами, которые опять-таки имеют родословную, уходящую в классический исторический роман, создают предпосылки для разнообразных сюжетных поворотов и придают произведению довольно богатый колорит. Кроме благородного юноши, мы встречаем на страницах «Сумерек» и жертву справедливого дела, и умного, жестокого врага, изворотливого злодея, и хвастливого дворянчика, и корыстолюбивого корчмаря, и верных слуг-друзей, и людей низшего состояния, стремящихся к карьере, и своенравного владыку, и «роковую» красавицу.