Сумерки Бизнесонии

— Господин Брусс обвиняется в нелояльности по отношению к существующему в Бизнесонии государственному строю, — сказал Бахбах, — что выразилось в нежелании предоставить свое открытие на пользу отечеству и всей…

— Извините, — прервала его Юнита. — Я хочу сказать вам, — повернулась она к Бахбаху, — что мне известно, какие цели преследовали вы лично, господин Холфорд и… другие, вынуждая Терри Брусса отдать вам аппарат. Вы собирались с его помощью извлекать выгоду для себя лично. Вы хотели…

— Это провокация! — воскликнул господин Хамертон, проявивший неожиданный интерес к происходящему. — Я прошу вас не фиксировать показания свидетеля до тех пор, — он повернулся к секретарю, — пока я не дам указания. Вернемся к существу дела. Господин Бахбах, прошу вас задавать вопросы.

Бахбах принялся дотошно расспрашивать свидетельницу, при каких обстоятельствах она познакомилась с Бруссом, где встречалась с ним, о чем разговаривала.

Председательствующий господин Хамертон, почувствовав, что заседание вошло в нормальное русло, задремал.

Юнита односложно отвечала на вопросы. Когда же Бахбах спросил ее, знает ли она о существовании прибора для улавливания мыслей на расстоянии, Юнита ответила:

— Да, знаю. Терри Брусс посвятил меня даже и технические подробности.

По лицу Бахбаха можно было понять, что он мучительно раздумывает, как бы использовать это обстоятельство.

— Он вам подробно объяснил принципы устройства аппарата? — спросил Бахбах.

— Да, настолько подробно, что я, думается, могла бы с помощью специалистов создать такой же… Но вы не подумайте, — продолжала она после небольшой паузы, — что это в какой-либо степени окажется полезным вам. Ни Терри, ни я ничего не скажем. Эта тайна для меня теперь так же свята, как любовь.

— Любовь этого человека? — иронически произнес Холфорд.

— Да, я люблю его, — ответила Юнита. — И чем тяжелее ему приходится, тем больше люблю. Он добивается свободы мысли, чувств, мечты…

— Вы плохо знаете этого человека, — мрачно сказал Бахбах. — Разочарование может оказаться губительным.

— Можно подумать, что сенат создал эту комиссию ради того, чтобы помочь мне разобраться в своих чувствах, — отпарировала Юнита.

— Вы сами не подозреваете о том, как близки к истине, — ответил Бахбах. — В свободной стране Бизнесонии каждый хозяин своим чувствам. Вместе с тем государство озабочено тем, чтобы чувства достойных людей не подвергались пагубным влияниям бесчестия и разврата. Вы считаете Терри Брусса добродетельным и порядочным молодым человеком и согласились даже назвать его своим женихом? Так?

— Да.

— Хорошо. Прошу разрешения пригласить на заседание госпожу Марин Беллоу, господин Хамертон.

Председательствующий закивал головой.

В комнату ввели Марин Беллоу.

— Вы знаете эту женщину? — спросил Бахбах.

Юнита с удивлением, а потом с некоторым любопытством взглянула на красивую женщину.

— Нет, не знаю.

— Мы не стали бы вникать в интимные подробности поведения вашего возлюбленного, — продолжал Бахбах, — если бы это не соприкасалось с интересами государства. Как ни печальна и неприятна миссия, возложенная на меня государственным долгом, но я должен вам сообщить в интересах установления истины, что ваш возлюбленный был… в общем, вот взгляните.

Бахбах выложил перед Юнитой пачку фотографий и обратился к Беллоу:

— Не расскажете ли вы нам, госпожа Беллоу, при каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Терри Бруссом?

Марин Беллоу поудобнее уселась в кресло, которое услужливо пододвинул Бахбах, и, заложив ногу на ногу таким образом, что это вмиг вывело из сонного состояния председательствующего господина Хамертона, собиралась заговорить, но в это время раздался спокойный голос Юниты:

— Я эти фотографии уже видела.

— Ну, и что же вы скажете по этому поводу? — спросил господин Хамертон.

— Вам пока ничего, — ответила Юнита. — А вам скажу, — обратилась она к Беллоу. — Я вам признаюсь как женщина: мне очень неприятно, больно было глядеть… Я знаю, кто это подстроил и почему это сделали. Я верю моему Терри. Верю всему, что он рассказал мне на другое утро, после того, как это случилось. Я знаю, что он чист и честен. И все же мне больно. Наверное, вы это сможете понять как женщина. Если не сейчас, то после, когда уйдете отсюда… Но все это ничего не значит! — повернулась она к членам комиссии. — Вы хотите провокациями добиться того, чего вам не удалось достигнуть с помощью денег, посулов, угроз?.. Что касается бесчестия и разврата, о чем вы здесь говорили, то как бы выглядели вы, если бы я прочла ваши грязные мысли и рассказала о них людям? А ведь это не исключено. Вы уверены, что у меня нет заветной коробочки, читающей мысли на расстоянии? О чем вы думаете сейчас, господин Бахбах?.. И вы, господин Холфорд, и вы, господин Хамертон?.. Берегитесь! Я все слышу…

Господин Хамертон вмиг оторвал взор от чрезмерно оголенных ног Марин Беллоу и уткнулся в сценарий заседаний комиссии, боясь поднять глаза.

Полковник Холфорд заерзал на стуле и дико вытаращил глаза, уставившись в угол комнаты…