Сумерки богов (Мв-8)

- Нас надо с "моржихой" в один дивизион объединять. А что, третьим номером, вместо "Карла Либкнехта", который с сорок первого из ремонта выйти не может. Нет, к эскорту конвоев старые "новики" тоже, конечно, привлекают иногда. Но заведено - как "моржиху" в море, так мы в сопровождение.

- Скажешь тоже, третьим! - сказал старшина-зенитчик, смотря на низкий силуэт, стелющийся в волнах. - Первая она у нас. Единственный подводный линкор, круче любого "Тирпица", весь их флот скушала, и еще давай!

- Николаич, а чего тогда мы ее сопровождаем? - спросил юнга, над которым старшина взял шефство уже полгода назад. По боевому расписанию, подносчик патронов к 37-мм автомату, ну а пока авианалета нет, можно и поболтать. А старший товарищ, которому едва за тридцатник, кажется дедом уже, которому и по отчеству не зазорно.

- Порядок такой. Чтобы уж точно никаких трудностей. Хотя бы там, где мы можем достать. И думаю, с ее размерами у берега трудно - в океан выведем, а там уж, фрицы, своему богу молитесь.

- Николаич, а правда, что там все орденоносцы в экипаже? - спросил юнга. - О чем ты с ними толковал в клубе позавчера, если не секрет?

- Правда, - сказал старшина первой статьи. - Врать не буду, но все, кого я видел при параде, и званием не ниже меня, и наград минимум по две. А разговаривали мы, вот не поверишь, об истории. Я ж в Ленинградском университете учился, ты знаешь. После... не будем об этом. Только до сих пор понять не могу, отчего вдруг вытащили меня, и не в пехоту, а во флот, я же море раньше лишь с берега видел? А перед походом так вообще история была. Я в клуб забежал, книги в библиотеке поменять. А там подходят ко мне двое, первый аж кап-один, причем с самой "моржихи", видели ребята, как он с борта сходил; а второй вообще со звездами в петлицах, гэбэшный генерал, но он в стороне стоял, смотрел. И спрашивает меня кап-один: "Ты такой-то?" - и фамилию мою называет. Так точно, я! "Ну, так ты мне и нужен - ты ведь на историка учился? Вот, попали ко мне записи по этой части, мне заниматься недосуг, а тебе должно быть интересно. Возьми - если свидимся после, расскажешь, как на твой взгляд". И еще совет дал: "Как война кончится, демобилизуйся и учись. Историком будешь", - тут он на гэбэшного посмотрел, тот кивнул благожелательно. А тот, с "моржихи", меня еще "профессором" назвал, шутя. Вот и думай, что это было?

- А записи о чем? - спросил юнга.

- Тебе не интересно: о древней истории, - ответил старшина. - Что-то о тюркских народах степи, кто у Каспийского моря жил, тысячу лет назад. И применительно к ним теория Сталина про этногенез и пассионарность. А язык простой и понятный, ну будто я сам писал!

- Отчего же не интересно? - даже обиделся юнга. - Я про историю читать люблю. Ты же сам, Николаич, мне советовал. "Заговор против Ольги", "Выиграть время" и про Полтаву, про Шипку - как этот Сербов пишет, вот кино бы снять! Дай после глянуть, любопытно же!

- Может, и дам, - сказал старшина, - только не потеряй и не порви: не книга, а листы, на машинке печатанные. Интересно все ж, кто писал? Но не скажет ведь тот капитан первого ранга, да еще и ГБ тут каким-то боком. А, ладно, до конца похода дожить еще надо, война ведь! Глянь, "моржиха" на погружение пошла!

- Интересно, против кого? - спросил юнга. - У немцев вроде флота на Севере уже не осталось. Снова лодки гонять?

- Адмиралам виднее, - отмахнулся старшина. - Раз пошла, значит, так надо. А куда и зачем, нам знать не положено. Может, союзникам помочь - что-то не везет им, лупят их фрицы, как нас в сорок первом. А вдруг и вовсе из Гавра в море скинут?

- Раньше мы в Берлине будем, - заявил юнга. - В кубрике говорят...

- Говорить много чего можно, - заявил старшина. - Главное, сломается немец или еще потрепыхается? "Пассионарных", как товарищ Сталин их назвал, там всех выбили, или еще остались? Если всех - то сливай воду: рассыпется Германия, как Пруссия перед Наполеоном. Но думаю, полгода, не больше, и кончится война. Может, к сентябрю уже - на гражданке будем и учиться сможем пойти. Или ты, Валька, в кадрах хочешь остаться?

- Не решил еще, - ответил Валентин Пикуль, пятнадцатилетний юнга Северного флота, пока еще не писатель, известный всему СССР и зарубежью. - Мне вообще-то в Ленинградское военно-морское училище предлагали. И на заводе здесь тоже интересно. Но и литература нравится очень - вот только разве на писателей где-нибудь учат?

Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка К-25. Баренцево море. Конец февраля 1944

"Прощай, любимый город. Уходим завтра в море".

Эту песню в нашей реальности, кажется, в сорок пятом написали - а тут уже по радио поют. И мы уходим - причем, по иронии судьбы, туда, куда не дошли в 2012 году.