Сумерки человечества

Я невзначай опустил взгляд на его ботинки, измазанные кровью, после этого стало противно даже просто с ним разговаривать. К виду крови уже успел привыкнуть, а вот к отношению других людей к убийству себе подобных так и не смог. Хотел просто обезоружить бригадира, не дать ему выстрелить в меня, но не убивать, тем более, так жестоко. Он и сам бы умер в течение часа. Может, выстрелил бы, но только в голову. Один единственный выстрел, не больше и не меньше. Ровно столько, сколько требуется, чтобы не дать человеку превратится в тупую и злобную тварь, непонятно кем и не понятно для чего оживленную. А вот так, только из-за того, что этот человек тебе не нравится… Такого я ни понять, ни принять не мог.

Каратель по-другому понял выражение отвращения на моем лице, приняв это на счет изуродованного тела. Усмехнувшись, потрепал меня по плечу, как маленького.

- Нормально все, не ссы, - сказал он, пнув ногой труп, - к крови тоже привыкать надо, даже к такой. Иные люди похуже всякого мертвяка будут.

Нутро у них такое.

- Это уж точно, - согласился я, пристально глядя на карателя. Тот, не до конца поняв, к кому именно относилось мое последнее высказывание, усмехнулся еще шире.

- Эй, Михалыч, а чего с пузырем делать будем? – спросил другой каратель, подходя к говорившему со мной, - наш водолаз ему пулю вписал как раз в дыхалку. Не вытянет пацан, как пить дать.

- Какой водолаз? – не понял я, развернувшись к лежавшему на полу раненному, тихо стонавшему и зажимавшему обеими руками сильно кровоточащую на груди рану. Кровь толчками вытекала между пальцев, заливая грязный камуфляж.

- Да тот самый, кого мы сейчас оприходовали, - бросил между делом

Михалыч, даже не поворачиваясь на мне, - ты, видать, даже не новичок, а так, седьмая вода на киселе, - усмехнувшись еще раз, он все же соизволил на меня посмотреть, - В тюрьме хоть раз сидел?

- Нет, - честно признался я, решив, что не стоит играться с подобными вещами. Вот поймают на какой-нибудь мелочи, а потом отделают как бригадира. Лучше сразу рассказать все, как на  самом деле, - Даже близко не подходил.

- Ну ты даешь, - Михалыч удивился то ли всерьез, то ли издевался, - да как же ты вообще сюда попал? Ну, хоть нормальных людей знал? Или хоть представляешь, чем нормальный человек от обычного чмошника отличается?

Я неопределенно пожал плечами, что при желании можно было принять и за отрицание, и за согласие. Михалыча все же такой ответ устроил, но моя оценочная планка в его глазах все же резко упала, повиснув где-то чуть выше нуля.

- Водолаз, - он снова кивнул на лежащий у нас за спинами труп бригадира, - это не человек, а так, дрянь какая-то, которую никто и признавать не хочет. Его разве только нырять заставляют, когда сильно скучно становится. Понимаешь, куда нырять? Ведь в камере водоемов не то, чтобы очень много.

Я шумно втянул в себя спертый воздух и выпустил обратно. Куда именно могут заставить нырнуть, долго гадать не приходилось. Больше всего меня при этом бесило, с какой легкостью каратели делят людей на категории, каждый раз относя себя к самым высшим рангам, оставляя остальных болтаться где-то на дне. Они наверное, еще и до восстания зомби так оправдывали свои преступления. «Я человек, а они скот рабочий, которого везде много» - думает каждый из них, грабя, убивая или насилуя, кто как захочет. Конечно, ведь в его глазах они ему не ровня. Хорошо хоть, что все это не на самом деле и такую систему никто, кроме этих зеков, не воспринимает. И как-то с ними возиться, пытаться перевоспитывать, уже бессмысленно.

- Слушай, пацан, - снова обратился ко мне Михалыч, до того молча смотревший на мучения раненного, - ты хоть немного во всех этих разных докторских штучках разбираешься? А то я разве что шырнуться могу без посторонней помощи.

- Немного, - мои познания в области медицины были более чем скромными, но оказывать первую помощь я умел, даже достаточно неплохо. Когда мы проходили в институте очередной предмет, протяженностью в семестр, даже названия так и не сумел толком запомнить, в котором нам рассказывали какую-то ахинею про клизмы и перевязки. Зачем дипломированному историку уметь делать клизмы по принципу сообщающихся сосудов, я так и не смог понять, но зато нам неожиданно нагрянула другая головная боль. Именно в это время к нам нагрянула какая-то проверка из Москвы, с требованием показать, как население готово к чрезвычайным ситуациям, которые в наш опасный двадцатый век могут возникнуть даже на пустом месте.