Сумерки человечества

Зомби дернулся, а потом рухнул как подкошенный. Кровь из обрубка шеи брызнула мне в лицо, когда он с силой грохнулся о землю. Поскорее вытершись рукавом, я поднялся, не спуская прицела с трупа. Быстро оглянувшись, обнаружил, что теперь здесь кроме меня людей не было. Каратели, с присущей им храбростью, сбежали, когда зомби переключился на другую цель. Зато из-под трейлера никто не высовывался. Упокоенный точным попаданием в голову, труп больше не пытался подниматься, как и Ерш, спокойно лежавший у стенки. Стрельба с другой стороны лагеря не утихала, зато сменилась тональность, такое с первого ощущения понимаешь. Стреляли стихийно, кто во что горазд, лишь бы попасть по множественным, судя по всему, мишеням, уже ставших опасными для стрелков. Не слышно было и команд, только отдельные выкрики, мешавшиеся с отборным матом, отчетливо слышимом, в отличие от прочих слов. В него каратели вкладывали всю душу и все эмоции, обуреваемые ими.

Бежать туда с высунутым языком, слепо исполнять приказы возомнившего о себе бывшего тюремного надзирателя, которого поставили во главе враждующие друг с другом авторитеты как нейтрального, а значит не перевешивающего чашу весов ни в чью пользу, мне совершенно не хотелось. Поэтому устало вздохнув, я поднялся с единственной мыслью снова куда-нибудь сесть, желательно так, чтобы никто не обращал на меня внимания. Ни с желанием сожрать, ни с желанием куда-нибудь отправить с каким-нибудь бездумным приказанием. Возвращаться в трейлер, где лежал убитый мною зомби, тоже не очень хотелось, при такой погоде там уже должен распространяться потрясающий аромат, от которого не спасет даже респиратор. Сменив частично опустевшую обойму на новую в автомате, я присел к колесу автобуса, предварительно глянув под днище, чтобы там тоже не оказалось какой-то нечисти. К счастью, ничего, кроме сгнившего куриного трупика, там не было, поэтому я присел достаточно спокойно, но козырек уже не стал опускать на глаза. Кто его знает, от чего там каратели сейчас отбивались. Может, нападавшие окажутся достаточно сильными, чтобы перебить обороняющихся. Хотя чему я радоваться буду? Ведь мне в таком случае тоже сильно достанется, кто бы ни нападал, живые или мертвые.

Рядом со мной, всего в двух шагах, так же прислонившись к стенке, полулежал Ерш, с залитой кровью головой и полностью разбитым затылком. Соседство, прямо скажем, сомнительное, но вел себя тихо, поэтому я не возражал. Убедившись, что снова подниматься, как первый, этот труп не будет, больше внимания на него не обращал, углубившись в собственные мысли, оставив только немного внимания на стрельбе и шуме, идущих с другой стороны лагеря.

И поэтому я был несказанно удивлен, по большей части неприятно, когда Ерш зашевелился. Боковым зрением заметил, как минуту назад спокойный труп повернул голову в мою сторону. Первой же реакцией было вскочить, но воскресший Ерш, с непозволительной для мертвеца скоростью схватил меня за руку. Парализованный ужасом, я чувствовал, что рука, схватившая меня, крепка как тиски и для того, чтобы вырваться, мне, по меньшей мере, придется ее отпилить. Подняв взгляд на лицо Ерша, одновременно левой рукой пытаясь нашарить рукоятку автомата, я в очередной раз понял, что совершенно ничего не понимаю. Ерш улыбался. Мягко и спокойно. Улыбкой, с которой смотрят на маленького котенка, играющегося с мотком ниток, глупого и беззащитного.

Он улыбался! Эта мысль била по мозгу с силой отбойного молотка, разбрасывая в стороны все остального и отзываясь громким звоном, в котором все равно ничего не прояснялось. И почему-то именно понимание того, что на лице трупа, обыкновенного зомби, лишенного не то, что эмоций, но даже самых простых мыслей, вызывало во мне дикое бешенство и желание немедленно разбить вдребезги эту морду, которая просто не должна существовать.

– Успокойся, – челюсть Ерша, поврежденная и держащееся на одном суставе и лоскуте кожи, двигались в неприятном несоответствии с произносимыми звуками, щелкая не в такт слышимому. Мне даже показалось, что я слышу щелканье зубов, но уцепиться за эту мысль у меня не получилось.

– Ты… Ты говоришь? – вопрос даже мне самому показался совершенно абсурдным, но ничего более толкового из себя выдавить я не мог, совершенно выбитый из колеи подобным миротворческим поведением зомби.

– Удивлен, да? – зомби отвернул от меня голову, при этом кожа на шее рядом с местом, куда попала пуля, лопнула и оттуда вылилась новая порция крови, уже успевшей начать сворачиваться. Ершу это, видно, не доставляло неудобств, – Честно сказать, я тоже, – в голосе послышалось некоторое удивление. Зомби даже поднял одну руку, покрытую подсыхающей коркой крови к глазам, будто желая убедиться, что это точно его рука, а не чья-то еще.