Сумерки человечества

Я хотел еще что-то сказать, но только и смог, что с шумом втянуть в себя воздух, после чего замолчать. И в самом деле, что еще можно было предложить в такой безысходной ситуации? Фактически, ничего, что было бы лучше для раненного. В любом случае он бы все равно умер через двадцать или тридцать минут, слившихся в единый приступ боли. Из остатков прежней пацифисткой жалости, а, возможно, еще и совести, которая у меня все же оставалось, я бы не стал его трогать или все же попытался хоть как-то облегчить его муки, но конечный итог это бы все равно не изменило. А вот так быстро и надежно. Может, даже так и лучше, сразу отмучался.

– Два трупа в салоне, – мрачно констатировал один из карателей, ссевшись на полку и болтая ногами, – хорошо хоть, что воскресать не собираются.

– Зато будут вонять, – выразил я свои опасения, тщетно пытаясь не разглядывать кровавые разводы на полу, все время лезущие в глаза, – при такой жаре даже очень быстро. От них надо избавиться.

– И как ты предлагаешь? Через верхний люк вытаскивать? Никто не будет рисковать, открывать дверь и выкидывать трупы прямо к мертвякам. Они так и пролезть внутрь могут, либо тебя самого схватят и вытащат, вместе с трупом.

– Тогда надо самим выбираться отсюда, если только никто не собирается помирать от отравления, – заключил я, поглядывая на заднюю дверцу салона, закрытую изнутри на небольшую, декоративного вида щеколду. Такую можно с одного удара выбить, особо не заморачиваясь. Значит, и дверь заперли просто, чтобы не мешалась. Если бы и с этой стороны мертвяки могли подползти, то тогда бы здесь было бы более внушительная преграда, как возле бокового выхода, за которым зомби продолжали скрестись. Его закрыли на грубо приваренный запор, сделанный из арматуры, а сбоку еще стоял достаточно тяжелый шкаф, явно не из меблировки трейлера и занесенный сюда гораздо позднее.

Почти сразу после моих слов в дверь постучались пару раз, словно спрашивая разрешения войти. Все сразу напряглись, схватились, кто мог, за оружия. Я лишь покрепче сжал рукоятку трофейного пистолета, взявшись за него двумя руками, но ствол еще держал направленным вниз, в пол, не зная, кто именно может там быть. Зомби в дверь не стучаться, а мутант такую декоративную преграду вынес бы почти сразу, может, в лучшем для нас случае, со второго прыжка. И с ним с помощью пистолета, даже такого действенного, как ТТ, не справиться. Может, пару раз выстрелить и успею, но только на память пару дырок в измененном теле оставлю, чтобы не сразу забыл, кого лопал.

Единственное, на что остается рассчитывать, что сейчас постучались люди. А после тех зверств, что каратели уже успели наворотить, люди здесь могли быть только одни.

– Кто там? – я чувствовал себя полным идиотом, задавая такой вопрос, но ничего более умного, что надо сделать в такой ситуации, в голову мне не лезло. Михалыч, видно, подумал, примерно то же, что и я, о целесообразности такого подхода, но свое удивление выразил только высоко поднятыми бровями.

– А кто внутри? – а дверью раздался хрипловатый, посаженный голос, который я раньше никогда не слышал. Зато, видно, его узнали другие, потому что сразу расслабились. Оглянувшись на остальных, я тоже чуть расслабился.

– Свои, – подтвердил Михалыч, заметив мой настороженный взгляд, – Вроде, как Колян, – и тут же, проверяя свою догадку, гаркнул в сторону двери, – Колян, тварь живучая, ты, что ли?

– Я! – тут же крикнули из-за двери, тоже гораздо более спокойным тоном,

– Не вам одним тут прохлаждаться! Какого черта вы там заперлись, уже дверь выбивать хотели! Открывайте быстрее, пока я не раздумал хари ваши разглдывать!

– Открывай, – Михалыч кивнул одному из карателей, тут же бросившемуся исполнять приказанное, подобострастно заглянув ему в глаза. Теперь, видно, он и верховодил. Интересно, кто он такой по тюремной социальной лестнице? В этом деле я не то, чтобы новичком был, а вообще полным нулем.

Когда дверь распахнулась, внутрь ввалились сразу трое карателей в грязном и рваном камуфляже, но с наглыми лицами, на которых читалось необыкновенное самодовольство и точная уверенность в том, что именно каждый из них – пуп мира, никак не меньше. Единственный, на кого они обратили внимание, был сам Михалыч, с которым сердечно поздоровались и даже обнялись, при этом почти откинув меня в сторону, когда случайно оказался у них на пути.

– Мужик! – похвалил его самый наглый из всей троицы, тощий и усатый мужик, худой, как щепка и с абсолютно лысой головой, – Мы уже было думали, что еще одного четкого парня потеряли, без которого тут только одни козлы и останутся. А видать, все же есть порядок в этом долбанном мире!

– И не говори, – подтвердил Михалыч, а потом пнул ногой труп бригадира,