Сумерки героя

— Вы не хотели сюда идти — я тоже, — пожал плечами Ю-ю. — Однако мы здесь. Давайте-ка выбираться наружу — мне надо подышать свежим воздухом.

Ю-ю подошел к каменной двери и приложил к ней руку — но рука не прошла сквозь камень, а уперлась в него.

— Эге, — промолвил он и пнул скалу. По двери побежали трещины, она распалась на куски и обвалилась с выступа вниз. — А мне ведь никто не говорил, что надо делать, — с гордой усмешкой сказал Ю-ю Кисуму. — Сам догадался! — Он вышел и стал спускаться.

Кисуму и все риадж-норы последовали за ним. Воины обращали лица к солнцу. Один из них, подойдя к мертвому криаз-нору, сунул палец в зияющую рану у него на шее и слизнул кровь.

— Свежий, — объявил он, отрезал у мертвеца кусок мяса, пожевал и выплюнул. — Страхом отдает.

Кисуму отошел от других и стал смотреть вдаль. Ю-ю присоединился к нему.

— Ты чего, раджни?

— Посмотри на них, Ю-ю. Всю жизнь я мечтал стать таким, как они. И вот они, передо мной! Полуживотные, такие же злобные, как враги, с которыми мы сражались. Я ожидал найти великих героев, а вместо этого...

— Однако они подчинились чарам, которые сделали их... мертвыми на долгие века, чтобы когда-нибудь защитить новое поколение людей. Разве это не делает их героями?

— Да где тебе понять! — отрезал Кисуму.

— Ты полагаешь, что землекопу это не по разуму?

— Нет-нет — Кисуму стиснул Ю-ю за плечо. — Я не хотел тебя обидеть. Хотел только сказать, что всю жизнь отказывал себе в удовольствиях. Ни вкусной пищи, ни крепких напитков, ни женщин, ни игры. У меня нет ничего, кроме той одежды, что на мне, меча и сандалий. Я жил так, потому что верил в орден раджни. У меня была благородная цель. Теперь я вижу, что все это было основано на лжи. Наши предки, чтобы выиграть ту войну, попросту последовали примеру врага. Ни чести, ни благородных устоев. Что после этого моя жизнь?

— У тебя есть и честь, и устои. Ты большой человек. Какая разница, что было в прошлом? Когда я только начал рыть землю, нам говорили, что глубина котлована должна быть четыре фута, а после первого же землетрясения все наши новые дома обвалились. В котловане должно быть не меньше шести футов глубины, вот так-то. Рыли мы, рыли, и все насмарку. Но это не делает меня плохим землекопом. Я великий землекоп. Легенда среди землекопов.

В это время к ним подошли Рен Танг и Сонг Чжу.

— Каковы будут твои приказания, приа-шатх? — спросил воин в красном.

— Знаете ли вы, что надо делать, чтобы Врата не открылись? — спросил в свою очередь Ю-ю.

— Конечно. Для их заклятия использовалась сила риадж-норских клинков. Мы должны собраться у Врат и приложить к ним свои мечи.

— Всего-то? — удивился Ю-ю. — Подходишь к воротам и стукаешь в них мечом? Это мы и сами могли бы!

— Для этого понадобится больше двух мечей, — сказал Рен Танг.

— Сколько же? — спросил Кисуму.

— Десять, двадцать, а может, и все, сколько есть, — не знаю, — пожал плечами Сонг Чжу. — Но это не поможет, если Врата открылись полностью. Надо дойти до них, пока этого не случилось — пока они еще голубые.

— Голубые? — повторил Ю-ю.

— Я видел, как накладывали первое заклятие. Сначала в проеме сверкала белая молния, потом она стала бледно-голубой, как зимнее небо, затем цвет сделался еще гуще и под конец стал серебристым, как меч. После свет померк, из серебристого превратившись в серый, и перед нами оказалась стена. После отбора Глиняных Людей нам сказали, что в случае истощения чар цвета будут меняться в обратном порядке. Когда свет станет белым, чары падут. Если же мы сумеем довести его до серебристого, Врата закроются наглухо.

— Пошли тогда скорее, — сказал Ю-ю.

Элдикара Манушана мучила дурнота. Беседа оказалась болезненнее, чем когда-либо прежде, поскольку невыносимо затянулась. Но дурно Элдикару было не из-за нее, а из-за пыток, которым Дереш Карани подверг Мадзе Чау. Старик оказался крепче, чем можно было предположить, учитывая его изнеженность. Язвы, разъедающие плоть, не сломили его, но мучительная головная боль ослабила его решимость, а черви, кишащие в ранах, еще больше подточили ее. Наконец проказа полностью отдала его во власть Дереша Карани. Зрелище гниющего и распадающегося тела оказалось не по силам маниакально брезгливому старику.

— Хорошо, что ты подарил ему лишних двадцать лет, Элдикар. Без этого он не пережил бы таких страданий.

— Истинно так, повелитель.

— Я вижу, тебе тоже худо.

— Беседы всегда трудны для меня.

— Как по-твоему, из него можно выжать еще что-нибудь?

— Думаю, что нет, повелитель.