Сумерки героя

Пятнадцать лет назад он расправился бы с ними, не получив ни единой царапины. Теперь его раны болели, а ярость, схлынув, оставила за собой полную пустоту. С великой осторожностью он спешился. Ноги подкашивались, но он удержался за седло, привалившись к своему темно-серому мерину. Гнев на собственную слабость слегка придал ему сил. Он достал из седельной сумки голубой полотняный мешочек и дотащился до ближнего валуна. Пальцы дрожали. Подышав немного, он развязал свой черный плащ, откинув его на камень. Девушка подошла к нему. Брызги крови алели на лице и темных волосах. Он достал охотничий нож и разрезал веревку, стянувшую ей запястья. Кожа внизу стерлась и кровоточила.

Нездешний дважды попытался вложить клинок в ножны, но в глазах темнело, и он положил нож на валун рядом с собой. Девушка посмотрела на его разорванную, запятнанную кровью кожаную рубаху.

— Вы ранены, — сказала она.

Нездешний, кивнув, попытался стащить рубаху через голову, но у него уже не было сил. Девушка помогла ему, и открылись две раны: одна, мелкая, на левом плече чуть ниже ключицы, другая, поглубже, над левым бедром, с заходом на спину. Обе были заткнуты древесным мхом, но кровь еще шла. Нездешний достал из голубого мешочка кривую иглу, и тут мрак нахлынул и поглотил его.

Открыв глаза, он не понял, почему игла сверкает так ярко и почему она висит у него перед глазами. Потом он сообразил, что смотрит на месяц в ясном ночном небе. Он был укрыт своим плащом, под голову подложено свернутое одеяло. Рядом горел костер. Вкусно пахло дымом. Нездешний попробовал встать, но боль от натянувшихся швов пронзила плечо, и он снова лег.

Девушка подошла, откинула волосы с его потного лба.

Нездешний закрыл глаза и уплыл в море снов. Чудище с волчьей мордой кинулось на него, и он пустил две стрелы ему в пасть. Появился второй зверь. Оставшись безоружным, Нездешний прыгнул к нему и вцепился ему в горло. Зверь заколебался и превратился в стройную женщину, чья шея хрустнула в руках Нездешнего. С горестным криком он обернулся. Первый зверь тоже изменил обличье, превратившись в маленького мальчика, лежащего среди весенних цветов. Нездешний взглянул на свои руки — их покрывала кровь, которая текла вверх, на грудь, шею и лицо, заливая рот. Отплевываясь и задыхаясь. Нездешний побрел к ручью и бросился в него, чтобы смыть кровь с лица и тела.

На берегу сидел человек.

— Помоги мне! — крикнул Нездешний.

— Не могу. — Человек встал, повернулся, и Нездешний увидел две стрелы, торчащие у него в спине.

Один кошмар сменялся другим, и везде были кровь и смерть.

Когда Нездешний проснулся, было еще темно, но он почувствовал себя окрепшим. Осторожно, чтобы не потревожить швы, он повернулся на правый бок и сел. Рана над бедром обожгла болью. Он крякнул.

— Вам стало лучше? — спросила девушка.

— Да, немного. Спасибо за помощь.

Она засмеялась, качая головой.

— Что тут смешного?

— Вы пустились в погоню за тринадцатью бандитами и получили эти раны, спасая меня, а теперь меня же и благодарите? Странный вы человек, ваша милость. Есть хотите?

Нездешний ощутил, что в самом деле голоден, как волк. Девушка палочкой выкатила из костра три больших глиняных комка, разбила один и улыбнулась Нездешнему. Он нашел ее улыбку красивой.

— Что у тебя там?

— Голуби. Я убила их вчера. Их не мешало бы приправить, но другой еды все равно нет. Дядя научил меня запекать их в глине, только я давно уже этого не делала.

— Вчера? Сколько же я проспал?

— В общей сложности около трех суток.

Убедившись, что первый голубь испекся как следует, она разбила два других комка. Запахло жареной дичью. Нездешнего уже подташнивало от голода. Едва дождавшись, когда мясо остынет, они набросились на еду. Темное мясо вкусом и жесткостью напоминало старую говядину.

— Кто такая Тана? — спросила девушка. Он холодно взглянул на нее:

— Откуда ты знаешь это имя?

— Вы называли его во сне.

Он ответил не сразу, а она, не настаивая, подложила хворосту в костер и умолкла, закутавшись в одеяло.

— Это моя первая жена, — сказал он наконец. — Она умерла. Ее могила далеко отсюда.

— Вы очень ее любили?

— Да. Очень. А ты очень любопытна, как я погляжу.

— Как же иначе узнать то, что хочешь?

— Не могу спорить. — Она хотела спросить еще что-то, но он предостерегающе поднял руку: — Давай-ка не будем об этом.

— Как скажете, ваша милость.

— Не называй меня так. Я не дворянин, хотя и помещик.

— А вы уже старый? Волосы у вас седые и морщин много, а двигаетесь вы, как молодой.

— Как тебя звать? — спросил он.

— Кива Тальяна.

— Да, Кива Тальяна, я стар. Старше, чем сам грех.

— Как же это вы сумели убить их всех? Они-то были молодые, сильные и. злые, как черти.

Усталость снова овладела им, и девушка сразу это почувствовала.

— Вам нужно пить побольше воды. Мне дядя говорил. Кто теряет много крови, должен много пить.

— Мудрый человек твой дядя. А локтями орудовать тебя тоже он научил?

— Да. Он меня много чему учил, но все это не особенно пригодилось, когда нагрянули солдаты. — Кива отцепила от лежащего рядом седла фляжку и подала Нездешнему.

Тот напился и ответил: