Сумерки мира

– Выходи, брат, выходи, выходи. Выходи.

Голос удаляется, его уже едва слышно. Онода изо всех сил прислушивается.

– Я сейчас спою песню, – звучит далекий голос. – Брат Хироо, помнишь песню, которую мы пели во время цветения сакуры?

Онода слышит только начало песни, затем джунгли делают глубокий вдох и поглощают голос. «Лепестки тонут, это души павших, они парят…»

Что это было? Брат или призрачная химера? Онода не может вписать это событие в свою картину мира. Теперь он живет с этим противоречием. Если это действительно брат, почему он слышит его голос в течение нескольких недель в разных частях острова? Он все больше уверяется в правильности ответа: если с поисковым отрядом был брат, то он давал понять с помощью, можно сказать, секретного кода, что истинной задачей группы было исследование всех уголков Лубанга, чтобы подробно зафиксировать топографию и подготовить лучшие карты к скорому возвращению Императорской армии. Реальность полна тайных кодов или же тайные коды полны реальности, словно жилы руды в горной породе.

Время останавливается на несколько недель. Вернее, не останавливается – его просто не существует. Затем оно вдруг торопится, перепрыгивая недели, месяцы, потому лишь, что дыхание ветра взметнуло листья. Онода двигается как лунатик, но даже это ему только кажется. В нем живут двое. Другой Онода всегда настороже, все видит, все слышит. Он готов ко всему. Но он не может быть просто джунглями, просто частью природы. Он должен напомнить жителям острова о своей задаче. Он выходит на открытое место на северной равнине возле города Лубанг и делает выстрел за выстрелом в пустоту. Здесь никого нет. Ему не нужны припасы. Ему нужно, чтобы его услышали.

Лубанг, приток Вакаяма

9 марта 1974 года, 8:00

Японский флаг развевается над большим шатром, в котором человек может стоять не нагибаясь. Рядом палатка Сузуки. Онода прячется в камышах у слияния двух ручьев. Он не двигается. Никого, ни филиппинских солдат, ни репортеров, это явно не засада. Сузуки выползает из палатки и чистит зубы прямо там, где находится Онода, не замечая его.

– Не двигайтесь, – спокойно говорит Онода, его винтовка направлена прямо в затылок Сузуки.

– Онода, – говорит Сузуки, – Хироо Онода.

– Вы сдержали слово. Повернитесь.

– Со мной ваш командир из Токио, – говорит Сузуки в дуло винтовки, – майор Танигути.

– И больше никого?

– Никого. Отряд элитного Филиппинского армейского корпуса ждет вас на вершине Пятьсот.

– С оружием? – спрашивает Онода.

– Да, но они поднимут его в вашу честь.

– Где мой командир? – Онода осторожен. – Я не могу исключать, что все это – военная хитрость.

– Майор, – окликает Сузуки, – не могли бы вы выйти? Лейтенант Онода здесь.

Но майора не видно, он еще не надел сапоги. Онода занимает позицию у входа в большой шатер. Он видит руки, которые возятся с застежкой. Наконец из шатра выходит Танигути, пожилой человек восьмидесяти восьми лет, слегка сгорбленный, седой.

– Лейтенант, – говорит он, – я вас узнал. Вы стали взрослым мужчиной.

Онода отдает честь, делает два шага назад и берет винтовку на караул.

– Вы узнаете меня? – спрашивает Танигути.

– Так точно, господин майор. – Онода вытягивается еще сильнее.

– Сейчас я зачитаю вам инструкции из штаба армии.

На Танигути нет униформы, только армейская рубашка и фуражка спецназа. Он держит перед собой лист бумаги, вытянув руки на официальный манер.

– В соответствии с императорским приказом, Четырнадцатая армия и все остальные японские части прекратили боевые действия. Подразделениям, относящимся к особой группе Генерального штаба Четырнадцатой армии, надлежит немедленно прекратить военные действия. Они переходят под командование Вооруженных сил Филиппин и должны следовать их инструкциям.

Лицо Оноды неподвижно. Он отдает честь.

– Лейтенант, ваша война окончена.

Поскольку Онода словно окоченел, Танигути обращается к нему другим, очень личным тоном:

– Лейтенант, как вы себя чувствуете?

Пустое лицо Оноды ничего не выражает, он напоминает труп.

– Господин майор, во мне бушует буря.

– Вольно, лейтенант, – говорит Танигути. – Чтобы соблюсти формальности, я должен добавить, что этот приказ вступает в силу сегодня, в 8:00, девятого марта 1974 года.

Онода оседает на землю, словно его ударили дубинкой под колени. Майор удивлен.

– Что с вами, лейтенант?

Но Онода как будто проглотил язык.

– Говорите, – подбадривает его Танигути.

– Если сегодня девятое марта, – растерянно говорит Онода, – то я отстал от календаря на пять дней.

– Вы отстали на двадцать девять лет, – отвечает Танигути.

По дороге на вершину Пятьсот Онода спрашивает, нельзя ли сделать крюк. Он хочет забрать свой фамильный меч из тайника в стволе дерева. Меч в идеальном состоянии, ни малейшего намека на ржавчину. На лезвии вспыхивает солнце. Позже Онода признается, что до последнего надеялся, что майор доверительно наклонится и объяснит, что все это лишь театральная постановка, чтобы испытать его стойкость.

Лубанг, вершина пятьсот