Сумерки мира

Онода и Симада в последний раз подъезжают на грузовике к импровизированному полевому госпиталю. Ситуация там по-прежнему безнадежна. Раненый, которому Онода дал гранату, едва приходит в сознание. С коек за ними молча следят. Онода паркует грузовик рядом с палаткой. Он и Симада взваливают на плечи тяжелые рюкзаки и достают винтовки. К поясу Оноды прикреплен самурайский меч, хранящийся в семье с XVII века. До сих пор он не расставался с мечом, куда бы его ни забрасывала война. Онода и Симада салютуют раненым и бесшумно исчезают в джунглях, раскинувшихся на склонах гор.

Лубанг, джунгли

Конец января 1945 года

Онода и Симада завернулись в несколько полос брезента, который в целях маскировки покрыли грязью, и притаились в джунглях в густом кустарнике на склоне холма. Ночь, далекий грохот артиллерии и разрозненные взрывы накатывают на них волнами, словно море на высокий берег. Снопы трассирующих снарядов прочерчивают в темноте линии. Огонь пульсирует так, словно большой зверь вдыхает и выдыхает жар. Онода чуть отводит мокрую ветку в сторону.

– Тилик. Как мы и предполагали. Это вторжение.

Симада не решается высказать правду вслух, но происходящее само становится правдой, даже если эта правда потом изменится, обретет собственную жизнь: «Мы не разрушили причал».

Онода некоторое время молчит.

– Я полон стыда. Но это уже ничего не изменит.

Симада пытается сказать что-то утешительное.

– Эта атака столь масштабна, так ошеломительна, что можно не сомневаться: американцы бы все равно высадились, с причалом или без него, с сопротивлением или нет.

На следующий день Онода и Симада поднимаются на вершину одной из гор-близнецов. Вдали, слева от них, виднеется бледная линия океана. Здесь, наверху, японские подразделения вырыли траншею, в которой может укрыться до дюжины солдат. Отбившиеся от части солдаты апатично скрючились на земле, запущенные и разочарованные. Рядом с ними палатка, но в ней никого. Вокруг разбросаны ящики с боеприпасами, разорванный мешок с рисом, кухонная утварь – никаких признаков порядка.

– Кто здесь командует? – спрашивает Онода.

– Мы сами по себе. А я ухожу, – отвечает солдат, который действительно проявляет инициативу и вылезает из траншеи.

У него тоже есть план: на юг, до оконечности острова возле Лоока. Оттуда, с вершины, можно наблюдать крупные передвижения в море на востоке, в направлении Манильской бухты. Противник высадился в Тилике со значительным количеством войск, но американцам важна только северная часть с населенными пунктами Лубанг и Тилик. Однако Онода убежден, что весь остров будет захвачен. Солдат не отвечает и уходит, еще двое вылезают из грязной траншеи и следуют за ним. Онода не может их остановить.

Они отказываются повиноваться. Оставшиеся еще глубже зарываются в траншею, избегая смотреть Оноде в глаза. Какое сопротивление они смогут здесь оказать, спрашивает он, глядя на их спины. На них будут наступать огромные силы с артиллерией, гранатометами и пулеметами, не говоря уже о поддержке с воздуха американских ВВС. Один из солдат поворачивается к Оноде.

– Вовсе нет, с воздуха нас прикроют наши Императорские ВВС.

С Оноды достаточно. Он вынимает меч и указывает на джунгли.

– Следуйте за мной. Это единственный способ продолжить борьбу. Никто не выживет здесь, наверху, и никто не выживет на юге.

Онода входит в джунгли в самом густом месте. Кроме Симады, никто за ним не идет. Листва еще мгновение шевелится, затем их поглощает зеленая стена.

Лубанг

Февраль 1945 года

Время и джунгли. Джунгли не признают времени, они словно брат и сестра, которые стали друг другу чужими, потеряли контакт и связаны разве лишь взаимным презрением. Дни сменяются ночами, но времен года здесь не существует, максимум – месяцы с более или с менее частыми дождями. Вечная, вневременная константа – постоянная битва за солнечный свет, в которую вовлечено все живое и которая не ослабевает даже с наступлением беспросветной ночи. Пение птиц и стрекот цикад – как будто визг тормозов огромного поезда во время экстренной остановки, растянувшейся на часы. Затем, словно по взмаху палочки таинственного дирижера, все резко смолкает, все разом, и хор в испуге задерживает дыхание. Онода и Симада одновременно ныряют в хаос листвы. Птицы молчат. Это знак? Опасность все ближе? Ни звука. И вот птицы снова щебечут, а цикады возобновляют стрекот, все разом, с точностью до доли секунды.

Симада решается прошептать:

– Я знаю, где тайник с рисом.

– На Змеиной горе, – предполагает Онода.

– Нет, немного дальше, у вершины Пятьсот. – Симада располагает точной информацией. – Надеюсь, рис все еще там.