Сумерки памяти(СИ)

И вот тут наступает какой-то переломный этап и в моей судьбе, и в моем мировоззрении. При виде почти неземной красоты этого человека я, с одной стороны, будто бы прозреваю и начинаю с ужасом ощущать всю уродливость моей внешней оболочки, а с другой - вижу теперь перед собой новую цель, которая отныне будет полностью определять все мои мысли и поступки. Я понимаю, что никакая сила не заставит меня жить вдали от этого человека и что всеми правдами и неправдами, но я буду видеть его каждый день.

Он говорит мне, что ему негде переночевать, и я объясняю, что он может чувствовать себя как дома, хотя у меня очень скромная еда и мало удобств.

Мы садимся за стол и кажется что-то едим, хотя особенно четко мне видится не это, а то, что всю оставшуюся ночь мы проводим в разговорах. Я первый раз в жизни рассказываю кому-то о своих родителях, о том, как они не верили в меня, и как их унесла болезнь. Я жалуюсь ему на то, что природа обделила меня и красотой, и умом, на что он, как и положено священнику, отвечает, что главное это моя душа, которая, выдерживая эти испытания, остается чиста как лесной родник.

А на утро он собирается уйти по дороге в сторону какого-то большого города, на пути к которому мы живем. Провожая его на пороге, я спрашиваю:

- Где теперь я смогу вас найти?

- Я каждый день буду в самом большом храме. Но вряд ли мы увидимся, ведь этот город достаточно далеко от твоего дома, - отвечает он и прощаясь, покидает мой дом.

А я не торопясь распродаю горшки и некоторые вещи. Забиваю досками окна и двери своего дома и, собрав маленький узелок с самым необходимым, беру палку, и хромая ухожу по той же самой дороге, по которой несколько дней назад ушел мой неожиданный ночной гость.

Теперь я вижу себя уже в каком-то большом городе, где много людей, лошадей и церквей. Но меня интересует только один центральный собор, напоминающий своей архитектурой кафедральный собор Реймса. Именно в нем каждый день я могу встретить его - человека, без которого не существует более смысла моей жизни. Мне надо от него только самую малость - видеть его каждый день и ходить к нему на исповедь.

***

- Я не совсем понимаю, - неожиданно прервал он мой рассказ, - как ты жила в этом городе. Или ты побыла там некоторое время и вернулась обратно к себе в лавку?

- В том-то и дело, - ответила я, - что домой я уже никогда не возвратилась, а день за днем проводила возле этого собора, чтобы стоя среди толпы иногда видеть этого человека.

- Но на что ты жила? Или ты просто сидела на ступеньках и ждала, когда проходящие мимо люди одарят тебя медной монетой?

- Именно так, - ответила я задумчиво. - Я же была хромая и уродливая, а поэтому местные калеки приняли меня как свою, хотя даже они, видя мою одержимость этим священником, сторонились меня и считали сумасшедшей.

- Ну а как он, твой герой, реагировал на столь трепетное постоянство? Он приветствовал такой неожиданный поступок?

- Нет, конечно нет. Он всячески призывал меня вернуться домой, где у меня была бы крыша над головой и честно заработанный кусок хлеба. Он говорил, что женщина не должна жить на улице, а я объясняла ему, что меня только святой человек может так называть, потому что женщина - это та, кто может иметь семью и детей, а я просто урод, созданный чтобы страдать.

***

Так проходит день за днем, неделя за неделей. Мы много беседуем во время моих длинных исповедей. Этот человек ... Как бы это сказать? Понимаешь, он настоящий священник - он видит во мне душу, а не оболочку. Он вообще очень уважаем среди людей самого низшего сословия, потому что отличается особым даром понимать и лечить словом. Его речи приносят облегчения от страданий лучше любых лекарств, его советы помогают жить. Он странный, почти святой. И я отношусь к нему, как к ангелу, сошедшему на землю.

И вот, снова на эту страну обрушивается эпидемия. В этот раз она еще более яростная, чем прежде. Люди падают на улицах, не успевая дойти до дома, всюду видны телеги, перевозящие трупы. Я как всегда сижу на ступенях собора и жду его. Я знаю, что он много работал в последнее время в домах умирающих бедняков, слушая их предсмертные исповеди, но мне еще только предстоит узнать, что мне самой уже никогда не придется исповедоваться этому человеку.

Какой-то старик подходит ко мне и говорит о том, что тот, кого я жду находится в его доме и просит мне передать, что ждать его более нет смысла - ему осталось жить совсем недолго. Я вижу, что человек, который пришел ко мне, тоже болен, и понимаю, что скоро в этом городе останется совсем мало живых людей.

- Отведи меня к нему, - говорю я.

Но он качает головой и говорит:

- Нет, там смерть, туда нельзя.

- Отведи меня к нему! - кричу я. И он понимает, что я сумасшедшая и что я не боюсь смерти.

Мы идем по бедным кривым улицам, мимо покосившихся домов, из дворов которых ветер доносит удушливый запах смерти. И наконец мы приходим туда, где на убогой бедняцкой кровати умирает тот, кого я люблю больше всей моей никчемной жизни.

- Зачем ты пришла? - спрашивает он. - Ведь ты можешь заразиться и умереть.