Сумерки рая (сборник)

Пишу я музе вопреки.
Она со мною спорит бодро,
И интересы далеки
Ее практическому строю.

Она готовит и снует

Своими пальчиками нежно,
Но эта нежность отдает
Не только тепленьким, конечно.

Я думал, млеть она должна,

Стихам моим собой внимая,
Но вот привыкла и она,
Годами все переживая.

И нет сомненья в ней ничуть,

И что ты можешь доказать ей?
Лишь только вдруг когда-нибудь
С тобой ей станет веселей.

Все люди делятся на касты

Все люди делятся на касты:
тех, кто читает, может быть, стихи,
и кто мечтает не всегда напрасно,
как я, и может быть, как ты,

чтоб мысль благую поколений

впитать в себя частично, может быть
чтобы ошибок прошлого воззрений
себе порой нечаянно не скормить,

чтобы не повторять «ошибок трудных»,

что даже гений сам себе простить не смог,
чтобы не слушать гул обманов шумных,
чтоб разум ложь, ликуя, превозмог.

Родник, из сердца бьющий, правды чистой

ничем другим никак не подкормить,
и глаз не мутный, но уже лучистый,
и дух сумеет мыслью ободрить.

Цена тому – непониманье многих,

кому предел давно уже созрел,
удел же их – паденье при дороге,
удел же твой – всей жизни передел!

Светильник этот, может, тускло светит:

на то и каста, чтоб не всем войти,
но вот немногим он чуть-чуть подсветит
на собственном их радужном пути.

Гимн обиженных

Когда кого-нибудь пошлешь
Иль от кого то сам уйдешь,
Но только сам, походкой бодрой
С улыбкой радостной и твердой,

То сразу чувствуешь свободу —

Возьми себе такую моду
И будет жизнь твоя легка,
Как в синем небе облака.

Хоть и остался ты внакладе

Но шаг – как будто на параде.
Хоть оторвался от соска,
Зато прошла твоя тоска.

Но только делать это можно

Всегда лишь очень осторожно,
Когда почувствуешь обман
И в голове стоит туман

Когда душа горит и стонет

И разум от обиды тонет,
Другого средства нет тогда,
И помню это я всегда.

Решиться трудно на такое —

Преодолеть молву и волю
Чужую, общую, свою,
Но обрести судьбу твою.

Главный женский орган