Сумерки (СИ)

Кэт так же заметила множество картин различных оттенков и техник, которые она очень хотела бы рассмотреть поближе, но не сейчас. В данный момент её волновало только одно — Бродяга.

Бегая глазами по кабинету и заглядывая под кожаный диванчик и кресло, которые находились около стола, девушка так и не могла найти котёнка.

Сидя на коленях у кресла, племянница помощника шерифа тяжело вздохнула. Громкий мяв заставил её подпрыгнуть и побелеть от неожиданности, когда она повернула голову к одному из шкафов.

Белоснежный котик спокойно лежал на одной из книжных полок, вальяжно виляя хвостом и положив голову на книгу.

— Вот ты где, Бродяга! — облегченно, словно скинув камень с души, пробормотала девушка, поднимаясь на ноги. Двинувшись к шкафу, на котором и расположился белый комок, Кэтрин уже было протянула руки, чтобы взять его, но застыла, прищурившись. Котёнок лежал на толстой книге темно-бордового цвета, которая явно была очень старой. Это было видно невооруженным глазом по переплету, который был знатно потрепан временем.

— А ну-ка, малыш… — тихо сказала она, взяв Бродягу и опустив того на пол. Ухватив книгу, Кэт задержала дыхание.

— А она тяжелее, чем я думала. — Прокряхтела та, быстро идя к диванчику, чтобы поскорее уложить тяжелый груз.

Усевшись на него, девушка положила книгу себе на колени и похлопала по кожаной обивке рядом с собой, смотря на кота. Урча, Бродяга поскакал к хозяйке и, запрыгнув на диван, улегся, прижав к себе передние лапки.

— Aliis inserviendo consumor. [2] — Тихо прочитала она на переплете, проведя пальцами по старинным и аккуратным буквам.

«Это латынь. Если я не ошибаюсь, конечно…» — подумала Кэтрин, когда она открыла книгу.

Листы были желтыми, выцветшими и потрёпанными временем, но содержание, написанное автором, было в целости и сохранности. Все буквы были ясны и четки.

Предложение, что расположилось на первой странице и занимало весь центр, заинтересовало Кэт ещё больше.

— Brevis esse laboro, obscurus fiо. [3] — Прочитала та всё так же тихо.

В самом низу листа, более мелкими буквами, был написан перевод цитаты:

Стараюсь быть кратким — становлюсь непонятным.

Вскинув брови, Кэтрин покосилась на Бродягу, который лежал у неё под боком, прижавшись к хозяйке, и урчал, прикрыв глазки.

«Ладно, почитаем…» — выдохнула та, перелистнув страницу.

Бумага была очень приятной на ощупь, и это доставляло любительнице чтения море удовольствия. К тому же, книга была старинной и прямо манила к себе. Девушка догадывалась, что, скорее всего, в кабинете Карлайла она не найдёт других книг, кроме как рассказов и повествований, связанных с медициной. Она явно не ошиблась.

На странице всё таким же прекрасным почерком было написано о человеческом теле. Это были не просто банальные россказни, а очень детально описанные моменты и события. Каждая часть тела описывалась ну уж очень трепетно, а содержание несло в себе куда больше полезной и интересной информации, чем та, что написана в школьных учебниках по анатомии. Кэтрин бегала глазами по абзацам, останавливаясь и замирая на каждом рисунке и приписках. Зарисовки автора книги были великолепны. Идеально детализированные и реалистичные рисунки, такие аккуратные и старинные.

Девушка вчитывалась в каждое слово, вовсе позабыв о времени и о том, где она находилась. Монотонное урчание Бродяги, ливень и гром за окном, а так же книга. Всё, что сейчас окружало Кэт.

_____

[2] «Aliis inserviendo consumor» — с латыни: «Служа другим, расточаю себя». — Надпись под свечой как символ самопожертвования, приводившаяся в многочисленных изданиях собраний символов и эмблем.

_____

_____

[3] «Brevis esse laboro, obscurus fiо» — с латыни: «Стараюсь быть кратким — становлюсь непонятным». — Гораций, «Наука поэзии», 25.

_____

***

Кто бы мог подумать, что автор этого произведения будет так детально описывать всё и вся, а так же уделять столько внимания крови и малейшим отклонениям человеческого организма от нормы. Сиамские близнецы, лишние конечности, психические заболевания, а так же многое другое встречалось на страницах с описаниями и иллюстрациями.

Остановившись на одной из зарисовок, на которой была изображена ампутация руки мужчины, а на соседнем листе шло объяснение каждого шага автора, племянница помощника шерифа вчитывалась внимательнее.

«Человек — это тростинка, самое слабое в природе существо, но это тростинка мыслящая. Тело — всего лишь кусок мяса. Ничего столько неимоверного в человеческом теле нет, но это только на первый взгляд простого смертного, что не желает вникнуть в столь интересное и сокровенное. Медицина — вовсе не магия, это наука.

Каждый опыт, что доводилось мне провести в благих целях, ради познания и приобретения знаний, кончался почти одинаково. Кто-то умирал от потери крови, когда я выжидал и записывал время, отсчитывая каждую песчинку своих часов, чтобы понять, сколько мы можем продержаться перед тем, как сгинуть от утраты столь важной для нас красной жидкости», — бегала глазами по строкам девушка. Поморщившись, Кэтрин перелистнула лист, продолжая завороженно вчитываться в слова.