Сумерки светлого леса

Однако неведомая сила, недавно скинувшая его с лестницы, вновь встала на защиту сбежавшего парнишки. Окари с такой силой отбросило от победно усмехающейся женщины, что он больно ударился о край стола. Ярость, вспыхнувшая в душе воина, затопила его разум бурлящей алой пеной, заставившей позабыть все наставления злобной старухи, которую местные подростки называли командиром. Ха-ман нащупал рядом с собой тяжёлый кувшин и, мстительно осклабясь, умело метнул в строптивую гостью.

Дёрнулся вперед Лертон, пытаясь загородить собой Дисси, но неожиданно сильные для девушки руки тергилянки, как узник называл про себя вторую гостью, не дали ему сделать даже полшага. Блан же, по опыту зная, что избежать удара женщина не успеет, непроизвольно втянул голову в плечи и зажмурил глаза. Едва заметный сквозь веки всплеск света он вначале принял за игру собственного зрения, так бывает, когда резко закроешь глаза. Но потом, по наступившей тишине понял, что произошло нечто странное, и, поспешив распахнуть ресницы, увидел, как наливаются яростью жёлтые глаза окари. Безо всяких слов обещавшие пару часов самых страшных мук сгрудившимся у столба жертвам, пока Ха-ман не насладится их болью и кровью. И остановить его не сможет даже злобная ведьма.

«Ну вот зачем она его дразнила? – горестно сопел парнишка, пытаясь шагнуть вперёд, чтобы прикрыть собой друга. – Ведь можно было договориться миром?!» Ну, подумаешь, отдали бы они окари корзинку, Блан уже успел переложить часть продуктов в незаметный посторонним ящик стола. А вот теперь о сделке не приходится и мечтать. Нет, вовсе не такой он представлял себе несущую добро и уже отчаянно пожалел, что привел её сюда. Как будто Лерту и без того не хватало унижения и боли.

– Не шевелись, – предостерегла шпиона шепотом Улидатом, и, скосив на неё глаза, Блан с изумлением рассмотрел лукавую улыбку, осветившую личико девушки.

Очень хорошенькой девушки, он только сейчас это понял. Хотя черты её лица были крайне далеки от эльфийских стандартов.

Серебристый свет вновь на мгновенье ослепил глаза, и раздавшийся вслед за ним страшный рык разъяренного окари заставил Блана выглянуть из-под руки высокого Лертона.

Потрясённо рассматривающий пустую ладонь охранник был уже в таком взбешённом состоянии, что им следовало драпать отсюда, как мышам из бочки, в которую прыгнул кот. А эта неправильная хранительница улыбалась неудачливому стражнику ещё ехиднее.

– А ничего покрепче этой железки у тебя нет?

И только теперь Блан сообразил, что больше не видит на поясе Ха-мана его любимого топора. И в этот миг тергилянка вдруг подхватила с пола длинную цепь Лертона и, сложив её посредине, услужливо подала окари, заговорщицки подмигнув, дескать, попробуй вот этим!

Ха-ман только секунду раздумывал, почему гостья так стремится ему помочь, жажда мщения, владевшая всем его примитивным существом, вовсе не располагала к каким-либо сложным рассуждениям. Только надежда на возможность наконец-то отомстить, может, не зря болтали воины что-то об особой крепости этой цепи?! Вроде как именно она не даёт узнику сбежать отсюда.

Окари перехватил цепь поудобнее, ему не раз приходилось драться нагайкой, усиленной свинцовыми шариками, и навык боя подобным оружием подсказал наиболее выгодную длину. Отступил на полшага и со всей силы, умноженной на бушующую в груди ярость, обрушил страшное оружие прямо на голову издевательски улыбающейся нахалки.

Новая вспышка серебряного света была в несколько раз ярче предыдущих, но окари этого уже не видел. Едва он нанёс ужасный удар, девушка, протянувшая ему последнее орудие и ожидавшая плодов своего поступка в стороне от преданных ею друзей, тенью метнулась к воину. Легкого укола он почти не почуял, как и более ощутимого удара об пол уже спящего непробудным сном тела.

– Что это было? – разлепив ресницы, хрипловатым от потрясения голосом поинтересовался Блан и ошеломленно уставился на светящееся ликующей радостью лицо хранительницы.

– Освобождение, – весело сообщила она и лукаво подмигнула, – а теперь нужно решить, где мы будем разговаривать: здесь или пойдём в более спокойное место?

– Какое… – по привычке начал спорить парнишка и только теперь заметил, что цепи Лертона больше нет.

Как нет и бесследно исчезнувшего металлического пояса на узнике и железного столба посреди комнаты. А сам Лертон несчастно смотрит на Дисси, словно мать на шустрого малыша, высыпавшего в мусор горсть золотых самородков, чтобы освободить шкатулку для своих ракушек.

– Я не могу никуда отсюда уйти, – тяжело вздохнув, тихо сообщил он хранительнице и, пошатываясь, шагнул к постели, – слово дал.

– Расскажи мне поподробнее, что это за слово такое? – подхватила парня под руку знахарка, а усадив и бесцеремонно усевшись рядом, требовательно заглянула в наполненные болью глаза. – Я хочу понять, почему ты предпочитаешь смерть свободе.

– Если не хочешь, чтоб твои слова услышали, выбрось свои сапожки, – привалившись к стене, сообщил Лертон и прикрыл глаза, даже такое краткое путешествие далось ему тяжело. – И налей, если можно… ещё того зелья.