Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме

«…Вы слышали про впрыскивания? — спросил он… — мы берем острый инструмент и втыкаем его в сосуд, а потом впрыскиваем жидкости прямо в кровь, минуя желудок… Результаты мы получали разные, — признался он затем. — В первый раз все вышло великолепно. Мы впрыснули одну восьмую чашки красного вина прямо в собаку. Недостаточно, чтобы она хотя бы слегка опьянела, если бы вылакала столько. Но благодаря такому методу она была пьянее пьяного… В следующий раз мы попробовали впрыснуть молоко, чтобы посмотреть, не обойдем ли мы таким образом потребность в еде. Но, к сожалению, оно в сосудах свернулось. Наверное, мы впрыснули слишком много. В следующий раз сократим доз…» — повествует британский эскулап-новатор своему итальянскому коллеге[55].

Внешне переливание крови представляло собой довольно примитивную манипуляцию, мало соответствующую современному названию — гемотрансфузия, — но тем не менее требующую от эскулапов немалой сноровки. В отсутствие обезболивании и при зачаточном состоянии асептики успех любой хирургической операции, даже самой простой, целиком зависел от скорости и точности действий врача. Итак, доктор вынимал из саквояжа инструменты и приступал: на вене донора делали надрез специальным ланцетом, в ранку очень быстро вставлялась предварительно заостренная трубочка, изготовленная из птичьего пера. Кровь начинала поступать в трубочку — тут медик производил небольшое исследование — равномерно считал, собирая кровь в чашку определенного объема, чтобы выяснить, с какой скоростью капает кровь, и ориентировочно прикинуть — сколько будет перелито реципиенту за единицу времени. Другая трубочка из птичьего пера вставлялась в надрез на вене реципиента, затем перья соединяли серебряной трубкой небольшого диаметра — таким образом риск, что кровь свернется во время операции, сводили до возможного минимума. Вену реципиента пережимали чуть выше надреза, принуждая кровь донора поступать внутрь вены.

Вот и все.

По праву литератора, наделенного свободной фантазией художника, Йен Пирс до некоторой степени форсирует события — он не только описывает опыты впрыскиваний и переливаний крови, продемонстрированные научному сообществу во время живосечения двух собак, но создает сцену, ставшую одной из сюжетных кульминаций романа, — сцену прямого переливания крови от человека к человеку. Не случайно романист выбирает в качестве участников эксперимента реципиента — пожилую, смертельно больную женщину и ее юную дочь в качестве донора. В XVII веке все еще бытовало восходящее к Античности убеждение, что кровь не только может восстановить здоровье, но и омолодить, даже возможно — принести бессмертие.

«— Дорогое дитя, — сказал Лоуэр самым ласковым и ободряющим тоном, — ты хорошо поняла моего коллегу? Ты понимаешь опасности, грозящие и тебе, и твоей матери? Ведь, возможно, мы соединим воедино и ваши души, и ваши жизни, и если это не поможет одной, оно может обернуться гибелью для другой.

Она кивнула…

— Ну что же, приступим. Сара, закатай рукав и сядь вот тут.

Он указал на табуретку у кровати, а когда она села, я начал обматывать лентой ее руку. Лоуэр обнажил худую морщинистую руку матери и обмотал другой лентой — красной, этот цвет запал мне в память, — ее руку выше локтя.

Затем он достал свою серебряную трубку, а также два стволика очищенных гусиных перьев и продул их, проверяя, нет ли в них преграды.

— Готовы? — спросил он.