Сумерки зимы

Макэвой огляделся. Погруженный в раздумья, он свернул не в ту сторону, бредя через парк.

Вибрация мобильника. Номер скрыт.

— Эктор Макэвой.

— Сержант? Привет, это Джонатан Фисби. Вы попросили меня перезвонить…

Макэвой потряс головой. Фисби. Репортер из «Индепендент». Парень, которому он отправил электронное письмо насчет раненной в Ираке женщины из благотворительной организации.

— Да, мистер Фисби. Спасибо, что вышли на связь.

— Да без проблем. — Живой, энергичный голос. Южный говорок. Веселый голос для этого унылого времени года.

— Мистер Фисби, я расследую убийство Дафны Коттон, и, как мне представляется, вы могли бы поделиться кое-какими сведениями, полезными для следствия.

В трубке удивленно присвистнули.

— Я? Ну конечно, чем могу. Но… это же Гулль, верно? Я никогда в жизни даже не бывал на северо-востоке.

— Это не совсем северо-восток, сэр. Гулль расположен на востоке Йоркшира.

— Точно, точно.

— Вы слышали об этой истории?

— Нет, имя услышал впервые. Но я только что набрал в поисковике «Гулль», «убийство» и «Макэвой», и выпала тьма ссылок. Но, полагаю, речь о свежем расследовании. Бедная девушка в церкви, верно? Жуть.

— Мистер Фисби, я хочу поговорить с вами о статье, которую вы написали какое-то время тому назад. Речь шла об Энн Монтроуз. Она была ранена во время теракта на севере Ирака. Как я понимаю, в тот момент вы там были как журналист-фрилансер и «Индепендент» предложила вам написать об инциденте…

На другом конце линии молчали.

— Мистер Фисби?

— Не уверен, что помню тот случай, — сказал Фисби.

Лжет.

— Сэр, я в неплохих отношениях с местной прессой, но коллеги из полиции вечно смеются над моей верой в человечество. Если я поговорю с вами в неофициальном порядке, вы сможете сохранить нашу беседу в тайне?

— Я один из тех редких журналистов, кто еще верит в подобную концепцию.

— Что ж, тогда я из тех немногих, кто еще верит в силу обещаний. Даю обещание: я крайне расстроюсь, если отрывки нашей беседы появятся в печати.

— Понимаю. Чем могу помочь?

— Я разрабатываю версию, по которой человек, убивший Дафну Коттон, выбирает в жертвы людей, переживших смерть. И такое чудесное спасение для убийцы неприемлемо. И он или она желает исправить ошибку судьбы, доведя дело до логического конца. В общем, я пытаюсь сообразить, чье еще имя может быть в списке намеченных жертв, если такой существует. Энн Монтроуз подходит по всем меркам: она выжила при взрыве, убившем всех, кто был поблизости. Мне нужно знать, что случилось с Энн после публикации вашей статьи. Хочу убедиться, что она в безопасности.

Снова молчание. Макэвой прислушался, нет ли шороха ручки о бумагу.

— Мистер Фисби?

— Если наш разговор конфиденциален, то это и меня касается, верно? — спросил Фисби. От былой веселости в голосе не осталось и следа. — Не хотелось бы подставить ни себя, ни кого-то еще…

— Понимаю.

Репортер выдохнул с присвистом.

— Вам, наверное, все равно, но если я говорю, что ничем подобным прежде не занимался…

— Я вам верю.

Макэвой и сам не знал точно, верит или нет, но знал, как вложить в слова искренность.

— В общем, я лишь однажды согласился не печатать уже готовый материал. За деньги. И это было продолжение той статьи об Энн Монтроуз.

— Почему?

— У меня появился шанс покончить с писаниной раз и навсегда.

Макэвой ждал.

— После той статьи о взрыве и о том, что произошло с Энн, на меня вышел один человек… — Голос у Фисби был отстраненным.

— Продолжайте.

— Он руководил компанией, которая зарабатывает деньги, восстанавливая загрязненные территории. Отстраивает заброшенные районы. Возводит школы и больницы. Этот человек сказал, что готов оказать услугу в обмен на мою сговорчивость.

— И что от вас требовалось?

— Больше ни строчки об Энн. За это газета получала эксклюзивное право освещать все, чем станет заниматься их компания…

— А вы лично?

Фисби вздохнул:

— Теплое местечко в совете директоров.

— Согласились?

— На бумаге я проходил как консультант по маркетингу, помогал выстраивать стратегию общения с прессой…

— А на деле?

— И пальцем не шевельнул. Получил жалованье за несколько месяцев, а после вернулся к журналистике. Это ведь то, что я действительно умею делать.

— Вам не было любопытно?

Макэвой представил, как Фисби разводит руками.

— Я все-таки репортер!

— И что же?

— Знаете, я лучше промолчу. Мне нужно хорошенько подумать, прежде чем я расскажу вам что-то еще.

Макэвой медлил с ответом. Не блефует ли журналист? Может, это лишь способ заполучить эксклюзивный материал в обмен на сведения?

Телефон пискнул, сообщая о параллельном звонке. Скорее автоматически, чем осознанно Макэвой переключился на него.

— Мистер Макэвой? Говорит Шона Фокс из Королевской больницы Гулля, мы уже давно пытаемся с вами связаться. Это насчет вашей супруги. Боюсь, возникли кое-какие осложнения…

И ничто другое уже не имело значения.

Глава 3

Первые двадцать семь часов Макэвой не спал. Не ел. Разве что сделал пару глотков из пластикового стаканчика, но выкашлял их назад, на и без того несвежую спортивную рубашку.

За окном Гулль замер, скованный морозом.