Сумма стратегии

Мама только усилила мои сомнения. Она поссорилась с отцом из-за безопасности, она устала жить на вулкане и отдалилась от него. Она хотела, чтобы я – тоже. Я не хотел. Они уже 1067 жили в разных квартирах и городах. Моя комната осталась как бы у отца. Это был знак.

А потом он умер в ноябре. Похороны были скромные и многочисленные, причем на меня смотрели плохо. Я остался наследником жертвенника в Сети и почти законченного трактата о гражданских войнах. Я молился, работал и жил. Кристин, казалось, хочет подкармливать меня с ложки. Она обнимала меня, как мама. С такой вот подготовкой мы влетели в гражданскую войну в России.

В 2017 год.

Выжить в эпоху перемен удается тем, кто бывал счастлив в другие времена. В переменах не выживают веллферы и иллферы, они заблаговременно покидают этот мир, а мы сетуем, что уходят люди. Вместе с ними уходят герои, которые хотели предотвратить катастрофу и обеспечить прыжки Человечества через пропасти и навести веревочные мосты для всех, кто может ходить. Перед занавесом грядущей пьесы остаются люди, которые ожидают битв против всех, которые, сидя перед рампой истории, уже устали от того, что случится в их ближайшем будущем, потому что в гражданских войнах не бывает справедливости и социального прогресса.

И есть только один выход. Выйти на Королевскую площадь и сломать свои шпаги, граф. Но где тот граф?

Можно было уехать.

Неужели моя пресловутая взрослость случится только так, в бессмысленной и беспощадной борьбе с малограмотными варварами? Интересно, пьяные солдаты и матросы, которые взяли Зимний, каковыми казались Блоку? Он написал поэму «Двенадцать» про них и про Бога. Почему? «Безумие Революции заключалось в том, что она хотела утвердить на земле добродетель», – любил цитировать отец.

Почему не слышен молебен по нашему будущему? Колокола заржавели?

Я пошел открывать дверь и удивился, услышав незнакомый голос. Я вышел на лестничную площадку и притворил дверь, как будто за мной пришли. Напротив стояло несколько человек.

Я видел их на похоронах отца, в Питере.

Они стояли и улыбались мне, негромко так, как бывает при встрече друзей, которая уже столько срывалась и вдруг произошла, и теперь хрупкое Это уже с тобой. Я провел их на кухню, Кристин уже спала, они говорили тихо.

Вышло так, что отец оставил мне армию, не чтоб я ее возглавил, конечно, а чтоб мне было с кем рядом воевать. Перед нами была самая странная для армии задача – уговорить Войну сдаться. Утром Петька сказал, что к нему тоже приходили люди.

Господи! Сколько же их?