Сумма стратегии

Обе Войны за независимость были совершенно обычными «войнами Ареса», причем проведенными довольно бестолково. Зато американская дипломатия в этот исторический период действует очень удачно, обеспечив покупку у Франции Луизианы, что позволило стране удвоить территорию и получить контроль над важнейшей транспортной артерией Миссисипи, а у Испании Флориды[193]. Позднее США дипломатически аннексировали Техас (1836 г., юридически 1845 г.) и Орегон (1846 г.). Присоединение Техаса привело к войне с Мексикой. В этой войне мексиканская армия насчитывала 23 333 человека, в основном индейцев. Американцы имели всего 7883 человека, но вооружили около 100 000, в том числе 65 905 волонтеров. Мексика не имела флота, не было у нее и современного огнестрельного оружия. В финансовом отношении государство было банкротом. В ходе войны Мексика потеряла более половины своей территории – современные штаты Калифорния, Мексика, Аризона, Невада, Юта, Колорадо, часть Вайоминга. Правда, за это мексиканское правительство получило 15 миллионов долларов, не считая погашения претензий отдельных граждан США к Мексике на общую сумму 3250 тысяч долларов. Через пять лет Штаты прикупили у Мексики еще 77 700 кв. км земли в ходе так называемой покупки Гадстена.

В мексиканской войне армия США впервые в своей истории произвела крупную десантную операцию, высадив 12 000 человек с несколькими десятками орудий вблизи города Веракрус. Взяв после осады город, армия под командованием У. Скотта развернула наступление непосредственно на Мехико. Адъютантом У. Скотта в этой кампании был сорокалетний капитан Р. Ли.

Территориальная экспансия США оправдывалась так называемым Manifest Destiny, или «Манифестом судьбы», «Явным Предначертанием», согласно которому страна должна простираться от Атлантического до Тихого океана. Включительно.

В настоящее время концепция «Явного предначертания» является основой действий американского правительства по продвижению демократии в «страны-изгои».

Дипломатически действия США в этот период обеспечивались «доктриной Монро», история которой весьма интересна: этот материал, заложивший фундамент американской политики на протяжении всей истории США, судя по всему, принадлежал перу британского министра иностранных дел Д. Каннинга.

Венский конгресс принял решение восстановить испанское господство над латиноамериканскими колониями. Это отнюдь не входило в планы Великобритании, которая начала активное проникновение на южноамериканские рынки. В этой ситуации президент Джеймс Монро выступил 2 декабря 1823 года с предложением разделить мир на европейскую и американскую систему государственного устройства. Декларировалось, что США не будут вмешиваться во внутренние дела европейских стран, а те, в свою очередь, не будут вмешиваться во внутренние дела стран Западного полушария: «Америка для американцев». США заявили о своем нейтралитете по отношению к испанским колониям в Южной Америке, но указали, что любая попытка европейских держав вмешаться в дела своих бывших колоний будет расценена как нарушение жизненных интересов США: «мы обязаны объявить, что должны будем рассматривать попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть этого полушария как представляющую опасность нашему миру и безопасности. Мы не вмешивались и не будем вмешиваться в дела уже существующих колоний или зависимых территорий какой либо европейской державы. Но что касается правительств стран, провозгласивших и сохраняющих свою независимость, и тех, чью независимость после тщательного изучения и на основе принципов справедливости мы признали, мы не можем рассматривать любое вмешательство европейской державы с целью угнетения этих стран или установления какого-либо контроля над ними иначе, как недружественное проявление по отношению к Соединенным Штатам» [194].

Первоначально инициатива Монро полностью устраивала Великобританию, получившую де-факто свободу рук в Латинской Америке, но в перспективе именно «доктрина Монро» привела к разрушению Британской империи: колониализм сменился неоколониализмом. Умение разыгрывать подобные «двухходовки» против дипломатически прямых действий конкурентов по сей день является сильной стороной внешней политики Соединенных Штатов. Да и внутренней – тоже.