Сумма стратегии

Все мы знали, что «маркетинговый» подход довольно легко приводит к интеллектуальной деградации прогнозов, а в большем масштабе – и к классическому рыночному кризису. Но Афина это вредная богиня, и она не похожа на русскую мудрость – Софию, которая рассудила бы нас, если бы мама не перестала участвовать в наших спорах. Она читала себе тихо Гейне в оригинале, сидя в моей комнате.

В чем все трое: и я, и отец, и Александр, – были согласны, так это с тем, что на рынке Будущего есть место «невидимой руке божественного провидения», которая, в случае чего, должна прийти и молча поправить все. В нашем случае это уже происходило и в 2008, и 2012 годах, когда прогнозы содержательно выродились и критически разошлись с наблюдаемой реальностью. К примеру, европейские прогнозисты десяток лет пекли, как блинчики, оптимистичные форсайты прекрасного экологически чистого будущего евроинтеграции.

В кризисном 2009 году мне довелось присутствовать на конгрессе европейских прогнозистов и воочию наблюдать панику и ужас, царившие в их рядах. Но вмешалась «невидимая рука», и в 2010-2011 годах начали постепенно появляться куда более взвешенные и адекватные прогнозы, в которых ставятся под сомнение будущее евроинтеграции, экологическая энергетика и прочие священные коровы. То есть иностранцы отрефлектировали и перестроились. А российские – нет.

У нас, на нашем базаре, пока ничего подобного не наблюдается! – кричал я, – наши коровы под надежной защитой, а прогнозирование уверенно двигается в кильватере заимствованных идей и концепций.

Мы окончательно поругались, когда я заявил, что вскрытие российского «базара будущего» и включение его в глобальный рынок – только вопрос времени. А отец спокойно сказал мне, что у нас будет спектакль о мировом будущем, который будет смотреть, затаив дыхание, вся Европа и Америка.

– Ну да, а потом утилизирует это, как в свое время англичане взяли на вооружение наши хрущевки для своих лондонских социальных программ в трущобах. Даже в рифму получилось. Хрущебы-трущебы. Мы, конечно, опять покажем миру, как надо, пропишем все это кровью революции или кошмаром Реформации…

Я, конечно, был неправ, я не знал про революцию и Реформацию Лютера или про Советский Союз ничего сакрального, кроме того, что написано в хороших, с любовью подобранных для меня учебниках истории, а отец знал что-то такое, словно прожил там за Лютера, Ленина, Курчатова и Берию. Я был неправ.