Сумма технологии

Диахроническое и синхроническое сравнительное изучение этик показывает, что системы их представляют собой «древа» неодинаково разветвленных ценностей, выводимых из одного и того же зародыша, которым является принцип сотрудничества. В зависимости от цели исследования в «этическом древе» можно либо раскрыть ценности различных категорий, либо же признать, что разницу между ценностями вызывает лишь различное их положение в иерархии древа (то есть отношение взаимного подчинения отдельных ценностей), причем ценности, имеющие приоритет, могут в определенных позициях понижать другие до нуля. Первый подход скорее статичен и синхроничен, второй — динамичен, диахроничен, а следовательно, и эволюционен или же только трансформативен, поскольку так называемые «этические древа» в ходе времени подвергаются своеобразным превращениям. Темп этих превращений раньше имел характер «органично» постепенный и хотя не абсолютную, но несомненную автономность. Ускорение техноэволюции в ее «улучшающих» формах нарушает эту автономность и эволюционный темп. Быть может, вся проблема заключается в том, как заменить неконтролируемые возмущения регулированием с обратной связью, с тем чтобы аксиологическая динамика не поддавалась пассивно вторжениям технологии, вторжениям, которые достигнутым совершенством инструментальных действий диктуют «рыночный курс» нравственности. Результатом здесь является дрейф ценностей в потоке начатых технологией общественных пертурбаций. Эту проблематику можно переложить на язык «теории причинных сетей», поскольку речь идет о характеристике обратных связей внутри общественной структуры, снабженных предпочтениями-ценностями. Длина путей, по которым бегут команды управления от «аксиологического ядра» цивилизации к ее «технологическому источнику», должна быть сокращена, эффективность же этих распоряжений — усилена. Задача трудна для моделирования, так как «параметры слияния с внутренним „я“ этических предписаний еще нужно суметь формализовать. При этом неизвестно, правильно ли приравнять степень упомянутого „слияния“ к сохранности этических норм, которая остается после устранения чисто внешних влияний, вызывающих применение этих норм. Кибернетика уже исследует избранные проблемы этики, но не делает этого в сложных социотехнических контекстах. Между тем это одна из ее наиболее срочных задач. Удивительно, что вопросам, от которых в такой мере зависит наше будущее, те, кто исследуют этику, не уделяют до сих пор необходимого внимания.

3. Заключение книги — это в некоторой степени подведение ее итогов. Поэтому, может быть, стоит в последний раз задуматься над той торопливостью, с которой я переложил на мертвые плечи несуществующих машин ответственность за будущий «Гнозис» нашего вида. Кое-кто мог бы спросить: не явилось ли это результатом некоего крушения надежд, не вполне автором осознанного и возникшего потому, что из-за ограниченности исторической эпохи и своего собственного времени автор не смог проникнуть в глубины науки со всеми ее перспективами и потому выдумал (а вернее, слегка модернизировал) вариант пресловутой «Ars Magna», которую уже давненько, еще в 1300 году, предложил хитроумный Луллий и которую несколько веков спустя Свифт по заслугам высмеял в «Путешествиях Гулливера».

Оставив в стороне вопрос о моей некомпетентности, я хочу сказать следующее. Эта книга тем отличается от чистых фантазий, что ищет для гипотез наиболее надежной опоры, причем за самое прочное принимает то, что существует реально. Отсюда постоянные ссылки в ней на Природу, поскольку под этим адресом функционируют как «самодействующие апсихические сущности», так и «мыслительные устройства» в виде хромосомных корней и мозговой кроны великого древа Эволюции. Поэтому стоит поразмыслить, сумеем ли мы подражать эволюции. Что же касается принципиальной возможности этого, то она не подлежит обсуждению, поскольку все эти «устройства» существуют и, как известно, не так уж плохо выдержали опытную проверку на протяжении миллиардов лет.