Сумма теологии. Том IV

Теперь нам предстоит рассмотреть следствия любви, под каковым заглавием наличествует шесть пунктов: 1) является ли союз следствием любви; 2) является ли следствием любви взаимное пребывание; 3) является ли исступление следствием любви; 4) является ли ревность следствием любви; 5) является ли любовь ранящей любящего страстью; 6) является ли любовь причиной всего, что делает любящий.

Раздел 1. Является ли союз следствием любви?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что союз не является следствием любви. В самом деле, отсутствие не совместимо с союзом. Но любовь совместима с отсутствием, поскольку апостол сказал: «Хорошо ревновать в добром всегда, а не в моем только присутствии у вас» ((ал. 4, 18). Поэтому союз не является следствием любви.

Возражение 2. Далее, каждый союз осуществляется либо согласно сущности (как форма соединяется с материей, акциденция – с субъектом, часть – с целым или с другой частью для составления целого), либо согласно подобию (в роде, виде или акцидентно). Но любовь не обусловливает союз по сущности, в противном случае между сущностно различными вещами не могло бы быть никакой любви. С другой стороны, любовь не обусловливает и союз по подобию, скорее напротив, она сама обусловливается таким союзом, о чем уже было сказано (27, 3). Поэтому союз не является следствием любви.

Возражение 3. Далее, актуальное чувство суть актуально чувственное и актуальный ум суть актуально мыслимое. Но актуально любящий не является актуально любимым. Поэтому союз – это, пожалуй, следствие знания, а не любви.

Этому противоречит сказанное Дионисием о том, что всякая любовь является «соединяющей»[468].

Отвечаю: союз любящего и любимого следует понимать двояко. Во-первых, как реальный союз, когда, например, любимый присутствует в любящем. Во-вторых, как союз-расположенность, и этот союз должно рассматривать в его связи с предшествующим схватыванием, поскольку движение желания последует схватыванию. Затем, любовь бывает двоякой, а именно любовью-вожделением и любовью-дружбой, и каждая из них является следствием своего рода схватывания единения любимого с любящим. В самом деле, когда мы любим нечто посредством желания, мы схватываем любимое как то, что связано с нашим собственным благополучием. Когда же человек любит другого любовью-дружбой, он желает ему блага таким же образом, каким желает блага себе, и пока он желает ему блага как самому себе, он схватывает его, так сказать, как свое другое «я». Поэтому нет ничего удивительного в том, что друга называют «другой я сам»[469], а у Августина читаем: «Хорошо сказал кто-то о друге своем, назвав его «дорогой половиной души своей""[470].

Первый из этих союзов обусловливается любовью «действенно», поскольку [такая] любовь подвигает человека желать и добиваться присутствия любимого как чего-то ему соответствующего и принадлежащего. Второй союз обусловливается любовью «формально», поскольку [в этом случае] сама любовь выступает в качестве такого союза, или связи. Именно это имеет в виду Августин, когда говорит, что «любовь является жизненным соединительным началом, стремлением к соединению двух, а именно любящего и любимого, вместе»[471]. В самом деле, описывая ее как «соединение», он отсылает нас к союзу-расположенности, без которого не бывает никакой любви, а упоминанием о «стремлении к соединению» он указывает на реальный союз.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент справедлив только в том случае, если речь идет о реальном союзе. [В остальных же случаях] присутствие необходимо для удовольствия, поскольку является его причиной, желание подразумевает реальное отсутствие любимого, а сама любовь сохраняется независимо от того, присутствует ли любимый или нет.