suMpa

– Джимми приносил тебе блинчики.

– А ты всегда заказывала яичницу с беконом, и его это бесило.

– Его бесило то, что из-за меня ты не обращала на него внимания, – ответила красноволосая, припоминая тощего официанта, отчего-то возомнившего себя заправским сердцеедом. Ему было под сорок, он понятия не имел, что девушки служат в GS, и вел себя настолько свободно, что вызывал у Рейган и Карифы смех.

– Я никогда не обращала на него внимания, – ответила Амин.

– Джимми рассказывал, что ты с ним флиртовала.

– Только в его мечтах.

Наверное, именно так: только в мечтах, потому что красноволосая не могла представить подругу флиртующей с тем официантом. С мускулистым брюнетом из итальянского ресторана на соседней улице – да, с Джимми – нет.

– А за угловым столиком всегда сидел мистер Харрасмен, – продолжила Рейган. – Кажется, профессор…

– Бывший директор школы.

– Он не одобрял наши отношения.

– Его убили в Первую Вспышку, – вдруг произнесла Амин, и красноволосая закусила губу. – Их обоих убили, если ты не заметила: Джимми тоже нет. В тот день, когда мы застряли в Париже, в Нью-Йорке случился погром. Власти не сразу сообразили, что происходит, а полиция банально не успевала на вызовы, – Карифа помолчала. – Мистера Харрасмена вытащили на улицу и стали бить, а люди стояли и смотрели. Ну те, кто не убежал, разумеется. Его били, они смотрели… и на помощь мистеру Харрасмену бросился только Джимми. Его застрелили.

– Я не знала, – тихо сказала Рейган.

– Ты ждала меня двадцать минут, могла бы спросить, куда подевался наш постоянный официант, – прохладно произнесла Амин.

– Не надо так говорить, – попросила красноволосая. – Мне было о чем подумать.

– О чем?

– О нас, – Рейган посмотрела подруге в глаза. – Пришло время сказать друг другу правду.

– Ты действительно хочешь, чтобы эти слова были произнесены?

– Я не могу иначе, – честно ответила Рейган. – Я страдаю. Я думаю о тебе, потом понимаю, что думать нелепо, пытаюсь отвлечься, пью виски или глотаю таблетки, но утром все равно просыпаюсь с твоим именем. Я хочу услышать правду. Чтобы решить все раз и навсегда.

– Тебе не понравится.

– Почему?

– Потому что правда – это правда. Без украшений и косметики. Правда – это то, что действительно есть или действительно было. Это то, от чего бегут.

– Я хочу знать, – повторила красноволосая. – Если ты меня отпускаешь – я хочу это услышать.

– Я тебя отпускаю, Рейган, потому что люблю А2. Люблю до безумия, до бесчувствия. Люблю так, как… – Карифа на мгновение умолкла и улыбнулась, как будто вспомнила нечто неимоверно прекрасное, и внутри у Рейган все сжалось: эта улыбка стоила больше тысячи слов. – Я узнала, что такое любить.

– Нет, – прошептала красноволосая.

– Ты хотела правду? – В голосе Амин вновь появился холод. – Ты ее слышишь.

Она не просто любила – ее раздражало все, что могло омрачить ее любовь, ее чувства.

– Ты для А2 никто, – резанула Рейган, прекрасно понимая, как жалко звучат слова отвергнутой любовницы. – Ты очарована, но не можешь не понимать, что никогда не станешь ему ровней, и твой удел – обожать его издали.

– Плевать, – отмахнулась Карифа.

– Подумай о себе.

– Я и думаю, Рейган, думаю! – воскликнула Амин, однако тут же понизила голос, не желая привлекать внимание окружающих. – Ты удивишься, но сейчас я веду себя предельно эгоистично: думаю о себе и делаю все, чтобы быть счастливой, а счастлива я только рядом с ним. Я готова на все ради него.

– А2 тебя зомбировал?

– Рано или поздно и ты поймешь, что значит любить.

Красноволосая отшатнулась, несколько мгновений с горечью смотрела на подругу, после чего тихо сказала:

– Возможно, уже поняла. Только мне не повезло.

И тем ударила Карифу в сердце.

Амин догадывалась, что переживает красноволосая, специально держалась прохладно, не желая рвать себе душу, но ответ Рейган пробил ее защиту, заставил смутиться и прошептать:

– Прости, что сделала тебе больно, но я…

– Ты не могла иначе.

– Да, – Карифа накрыла ладонью руку подруги. – Прости.

– Я хотела это услышать – и я услышала, – очень спокойно сказала Рейган, убирая руку. – Теперь давай поговорим о делах.

– Может, оставим на завтра?

– Об этих делах нельзя говорить в «Бендере».

– Что случилось? – подобралась Амин.

– Помнишь, когда мы брали Гарибальди, я отправила образцы того, что от него осталось, на анализ?

– Не помню, конечно. Ты сделала – и хорошо, это стандартная процедура.

– Процедура стандартная, – кивнула Рейган. – Однако в горячке я ошиблась и ввела в запрос свою личную метку. В итоге отчет пришел мне.

– И что?

– Это был не тот отчет, который ты потом показала группе, – очень тихо сказала Рейган.

Несколько секунд Амин внимательно смотрела подруге в глаза, поняла, что дело действительно очень серьезное, и поднялась:

– Пойдем в уборную.

Одним из главных достоинств их любимой кофейни был туалет, «случайно» оказавшийся в экранированной зоне. В кабинки сигнал ar/G не заходил, и в них можно было абсолютно свободно говорить на любые темы.