Читаем suMpa полностью

– Возможно, потому что мне ничего не снится, – задумчиво ответил Бен, перебирая густые волосы любимой. – Я проваливаюсь в ночь, как в темное желе, и растворяюсь в ней. Я не знаю, что кричу, потому что мне совсем не страшно. Я не боюсь темного желе, меня там просто нет. Я исчезаю, – еще одна короткая пауза. – Ночи поглощают меня, а потом возвращают отдохнувшим и полным сил, словно батарейку с перезарядки.

– Если не страшно, то почему ты кричишь?

– Возможно, хочу попрощаться, – ответил Бен и увидел в глазах Эрны неподдельный страх.

– Нет, не надо прощаться, – прошептала девушка, подняв голову и посмотрев своему мужчине в глаза. – Я не хочу тебя терять… я не могу тебя потерять, поэтому, пожалуйста, никогда больше не говори, что ты прощаешься, ведь я… – Мегера всхлипнула. – Я, наверное, умру, если потеряю тебя.

И Орк понял, что услышал признание в любви.

///

Сегодня это был Сан-Франциско. Не квартира, а отель средней руки. А за несколько часов до отеля – аэропорт JFK, разделенный на сектора для людей и олдбагов, и самолет, в котором не светилось ни одной красной цифры, о чем с гордостью сообщил пассажирам командир экипажа:

– Уважаемые господа, наша компания гарантирует высочайший уровень комфорта и безопасности. Напомню, что именно «Sky Star» первой ввела в расписание «рейсы suMpa», в которых и пассажиры, и члены экипажа являются олдбагами, и в случае инцидента на борту ни один человек не пострадает.

Слова «ни один человек не пострадает» резанули Орка. Он поморщился, наклонился к Эрне и негромко произнес:

– Мир, построенный молодыми, красив только издали.

Мегера сразу поняла, что имеет в виду Бен, вздохнула и ответила:

– Мир страшен сейчас, пока ломают старое, пока решают, что делать с олдбагами.

– Олдбаги будут всегда, – не согласился Орсон. – Они генерируются естественным образом.

– Сейчас олдбагов очень много, что с ними делать, никто не знает, и мир пробует разные ходы, в том числе – страшные, – продолжила Эрна, недовольная тем, что была перебита. – Кто-то их жалеет, кто-то презирает, кто-то ненавидит, но все боятся, и, к сожалению, именно чувство страха станет определяющим в выборе окончательного решения вопроса. Но окончательное решение будет принято и применено ко всем олдбагам планеты, после чего их прирост будет определяться естественным образом. Только после этого возникнет новый мир: молодости, красоты и задора.

И было непонятно, говорит Мегера всерьез или с иронией.

– Мир без опыта и мастерства, – вновь перебил девушку Орк. – А самое главное – без мудрости.

Заявление вызвало саркастический ответ:

– Что бы ты там ни воображал с высоты своего возраста, далеко не все тридцатилетние – идиоты.

Однако Бен на шутку не повелся.

– За тысячи лет эволюции люди привыкли жить по определенным правилам: сопливые дети становятся юношами, молодые сменяют зрелых, зрелые превращаются в стариков. Это не уклад, это алгоритм существования, прописанный самой природой в нашем корневом каталоге, и сейчас он меняется, причем не естественно и постепенно, а резко и грубо, под действием жестких внешних факторов. Раньше происходила естественная смена поколений и одновременно – передача опыта и знаний, и того, что мы называем мудростью. Кроме того, в традиционном алгоритме работают первичные механизмы безопасности, когда старшие защищают младших, еще неумелых: силой, деньгами, опытом – всем, что потребуется и что они могут дать. А вчера мы с тобой видели, что происходит, когда эти механизмы ломаются: родителей изолировали, до детей никому нет дела, и они мгновенно превратились в товар.

– Это издержки становления, – хмуро произнесла Эрна, понимая правоту Орка. – Люди не идиоты и выработают новые правила и законы.

– Создадут новый мир.

– Мир молодости и задора.

– Очень быстрый мир, в котором гражданская смерть наступает в сорок два года.

Показалось, что фраза стала приговором новому миру, однако Эрна быстро нашлась с ответом:

– Раньше у людей физическая смерть наступала примерно в этом же возрасте, и ничего, выжили.

– Выжили, – согласился Бен. – Однако выдающиеся открытия начали совершать в XIX веке, когда средняя продолжительность жизни изрядно подросла.

– Это спорное утверждение, – мгновенно парировала девушка. – Паровую машину изобрели намного раньше.

– Однако весь XIX век буквально взрывался идеями, теориями и открытиями, к его концу было создано практически все, чем мы пользуемся до сих пор.

– Ты имеешь в виду тот громоздкий настенный короб с раструбом для говорения и раструбом для слушания, который я видела в музее? – невинно поинтересовалась Мегера.

– Настенный короб показал, что принцип работает, – улыбнулся Орк. – Дальше началось усовершенствование.

– Давай сойдемся на том, что к XIX веку человечество накопило такой запас знаний и опыта, что его хватило для совершения выдающегося рывка, – предложила девушка.

– Живи люди дольше, накопили бы запас знаний и опыта намного быстрее.

– Спорно.

– Для меня – очевидно.

– Ладно, допустим. – Эрна помолчала. – Хочешь сказать, что в новом молодом мире прогресс замедлится?

Перейти на страницу:

Все книги серии Аркада

suMpa
suMpa

Этот мир фальшив чуть более, чем полностью.Мир, в котором дополненная реальность подменила собой действительность. Мир, в котором люди видят только то, что хотят: красивые дома, красивые машины, красивых себя. Идеальных, без изъяна. Это наш мир, Земля 2029 года, мир, в котором нельзя доверять собственным глазам.Мир лжи.Мир, падающий в бездну апокалипсиса. Ложь заставила людей начать самую страшную войну в истории – против самих себя. Ложь накинула на мир удавку тотальной диктатуры, готовясь обратить людей в стадо рабов. Ложь погубила и закон, и мораль, но не смогла убить чувства, и посреди чудовищной лжи прекрасного будущего разворачивается удивительная история искренней любви между мужчиной и женщиной, которых, кажется, свела сама Судьба.suMpa – вторая арка 2029 года от мастера прозы завтрашнего дня Вадима Панова.

Вадим Юрьевич Панов

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза / Советская классическая проза