Сумрачная дама

– Я идиот! – воскликнул мастер да Винчи, бросаясь на колени рядом с Чечилией. – Мое бедное, невинное дитя. Я должен был быть осторожней! Простите мне эту грубость. Нет сомнений, что вы – свет очей его светлости. Это сразу видно. Иначе зачем бы он вздумал увековечивать вас портретом, написанным моей собственной рукой?

У Чечилии слова застряли в горле. Как она могла быть такой наивной? Конечно, такой человек, как Людовико Сфорца, не мог не быть помолвлен давным-давно. Почему она этого не понимала или не догадалась спросить? Что заставило ее думать, что у нее есть хоть малейший шанс стать хозяйкой этого замка? Леонардо да Винчи смотрел на нее огромными печальными карими глазами.

– Вы не идиот, – ответила она и положила свою руку на его, чтобы успокоить. – Это я идиотка. Я просто деревенская дурочка. Не представляю, почему я вообразила, что смогу стать герцогиней Милана.

– Cara mia[32] … – Бернардо подошел утешить ее. – Ты ведь не позволила нашему хозяину завладеть твоим сердцем так же, как твоей невинностью?

Чечилия замолчала, задумавшись. Бернардо умел внести ясность. Любит ли она Людовико? Вопрос остался без ответа и тяжело повис в воздухе. Она понимала лишь, что все сразу стало много сложнее. Ее любовник, покровитель, хозяин женится на другой. И это было решено задолго до того, как силуэт Чечилии впервые появился в дверном проеме замка Сфорца. Эта Беатриче д’Эсте, дочь герцога Феррара – прекрасная партия. Вне всякого сомнения. Конечно, она будет хозяйкой этого замка. Будет развлекать его гостей, собирать художников, поэтов, музыкантов. И, если звезды сойдутся, завоюет сердце Людовико.

Впервые с момента приезда в Милан Чечилия не была уверена ни в чем. А ее собственные чувства к Людовико были слишком запутанными из-за хранимой ею тайны. Она носила его дитя.

22

Леонардо

Милан, Италия

Ноябрь 1490

Дни Чечилии Галлерани в герцогском дворце Милана сочтены. Не может же она этого не понимать?

Эта девочка наивна. Да, умна. Да, красива. Но наивна. Она, похоже, удивилась, услышав о помолвке Людовико с Беатриче д’Эсте. Никто не подумал сказать об этом бедной девочке? Разве она не видит, что собственная ее горничная, Лукреция Кривелли, расставляет сети, чтобы занять ее место?

Я сделал много набросков головы с разных ракурсов. И постарался уловить сочетание ума и наивности, которое я вижу на лице Чечилии. Надо как-то передать живость, непосредственность, так заметную любому, кто ее встретит. Должно быть, это качество сыграло не последнюю роль в том, что она оказалась в постели иль Моро.

Но нет. Что-то не так. Рисую и комкаю листы. Уже несколько дней работаю над композицией, но все еще не придумал ее.

Откладываю рисунки и подхожу к окну спальни.

Корте Веккья – старая резиденция, но она обладает обаянием стареющей красавицы. С укрепленной крыши и из окон моих комнат я могу любоваться ничем не испорченным, великолепным видом на строящийся миланский собор, герцогский замок на окраине города, а в ясный день – даже на предгорья Альп.

Но сегодня видимость плохая. Крупные, мокрые хлопья снега летят с серого неба. Если бы мне удалось поймать снежинку на черный рукав плаща, я мог бы увидеть – на мгновенье – идеальную симметрию, уникальное строение, созданное нашим Творцом, запечатленное во льду. А потом, как только я начал бы постигать самый сложный и совершенный Божий замысел, он исчез бы, оставив только темное мокрое пятно на моем рукаве.

«Дни Чечилии сочтены», – думаю я, барабаня пальцами по холодному каменному подоконнику и пытаясь придумать новый способ запечатлеть красками на холсте ее живость. А придумать этот способ надо быстро, пока иль Моро не передумал. Такая женщина, как Чечилия Галлерани, должна понимать, что в герцогском дворце она мимолетная гостья. Единственный вопрос – когда ей придется уйти? И, что даже важнее, как? Что будет с этой девочкой?

Я смотрю, как тяжелые снежные хлопья падают на огороженную территорию строительной площадки собора под моим окном. Площадка завалена плитами из белого мрамора с розовыми прожилками, которые доставляют с альпийских озер на баржах по каналам, вырытым специально для этого. Мне кажется, это здание к моменту моего прибытия строилось уже лет сто. За те годы, что я провел в Милане, эти мраморные плиты даже с места не сдвинулись. Судя по всему, строительство будет завершено еще лет через сто.

Я вижу, что первые шпили, завершенные по бокам здания, остроконечные – это странный стиль, который, как мне сказали, распространен во Франции. Если они продолжат строительство по этому проекту, думаю, когда-нибудь здание примет очертание огромного ледяного замка. Я, как и многие, предложил иль Моро свой проект для восьмиугольного центрального купола. Но иль Моро это, кажется, не заинтересовало. Все, о чем он сейчас может думать, – это прекрасная Чечилия.

Чечилия.

Я отворачиваюсь от окна, от безукоризненных архитектурных пропорций и снежинок, и возвращаюсь к своим наброскам.