Сумрачная дама

Только что Эдит несколько раз проверила, что дверь спальни заперта, и лишь после этого позволила себе вытащить из скрипящих пружин матраса свои списки.

Но теперь донесшиеся до ее открытого окна из какого-то другого места в доме непривычные звуки голоса диктора, говорящего по-английски, выманили Эдит из кровати. Тихо ступая босиком по полу, она пошла на звук. Подошла к балкону, пошире открыла высокие двери и выглянула на широкие, покрытые весенней зеленью просторы, спускающиеся к озеру с блестящей в вечернем солнце водой.

Эдит напряглась, чтобы разобрать слова. Она облокотилась на перила балкона и посмотрела на окна внизу. Комната Нормана, прямо под ее спальней. Она знала, что, как и большинство мальчиков-подростков, он любит проводить время в одиночестве там, где никто его не побеспокоит. Но теперь он, настежь распахнув окно, на полную громкость слушал радио. Он знал, что семья в отъезде и, не считая его отца, охраны и слуг, в доме осталась только она. Неужели он сделал это нарочно, чтобы она услышала, что передают?

Она внимательнее вслушалась в слова. Говорили, скорее всего, на британском английском. Переполненная дурным предчувствием, Эдит подняла глаза к небесам.

Гитлер. Застрелился.

Она не ослышалась?

Диктор говорил очень быстро, но она услышала слово «Мюнхен» и стала вслушиваться еще отчаяннее.

Мюнхен. Союзники уже вошли в Мюнхен. По улицам ее родного города шли американские и британские войска.

Сердце Эдит тяжело ударилось о грудную клетку. Папа. Войска, наверное, бомбят все направо и налево, а солдаты идут через город, оставляя на своем пути горы трупов. Если американцы хоть чем-то похожи на немецких солдат, будет пролито много крови.

Услышав, что Норман закрывает окно, она ушла с балкона. Неужели он правда открыл окно, чтобы она услышала?

Ей надо уходить, немедленно отправляться домой. Но как? Франк ее не отпустит. Она знает его местонахождение и все места, где он побывал за эти месяцы. Она легко может его сдать.

Эдит вгляделась в берега озера. Неужели союзники уже там? Уничтожат ли они «Даму» да Винчи? Может ли она сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти ее? Мысли Эдит бежали, опережая друг друга. Следует ли ей остаться и сообщить иностранным войскам все, что она знает? Она несколько лет делала все, что могла, для сохранения бесценных произведений искусства, но сейчас она больше думала о сохранении собственной жизни. Кроме того, она не могла ожидать от иностранных солдат, что те будут обращаться с ней иначе, чем с врагом.

Эдит сложила потрепанные странички своих списков как можно плотнее и засунула их за пояс юбки: там их едва прикрывала ее легкая куртка. Она осторожно открыла дверь спальни и на цыпочках пошла по темному коридору.

Она размышляла, у какого из выходов наружу она с наименьшей вероятностью привлечет внимание кухарок или зевавших и лениво бродивших вдоль озера охранников Франка, и сердце ее бешено стучало в груди.

Она остановилась на двери, ведущей в огород, и аккуратно пошла по краю досок ступенек, чтобы они не скрипели у нее под ногами. Через дверь в огород она попадет к роще деревьев вдоль стены, а через нее – на главную дорогу.

Но как раз когда она повернулась на темную лестничную площадку первого этажа, будто бы из ниоткуда появился Франк. Он остановился, схватившись за перила, и уставился на нее своими черными глазами. Ее рука инстинктивно потянулась к поясу юбки, но потом замерла.

– Куда это вы направляетесь, фройляйн?

68

Доминик

Нюхаус на Шлирзе, Германия

Май 1945

Доминик почти забыл, что в мире есть красота. Даже бесценная красота спасенных ими произведений искусства была замарана сыростью и, в лучшем случае, хранилась на каком-нибудь складе, вместо того, чтобы быть выставленной где-то, где люди бы ее оценили.

Но от раскинувшихся перед ним баварских видов у него захватило дух, и руки зачесались в поиске листочка бумаги, на котором можно было бы, позабыв обо всем, рисовать эти виды. Сначала он обозначил бы невероятные контуры: длинные, мягкие, пологие склоны зеленых холмов, видневшиеся вдалеке острые, покрытые снежными голубыми шапками вершины Альп, верхушки хвойных деревьев, видневшихся рощицами в долинах. Песочного цвета дорога, по которой ехала их автоколонна, петляла меж холмов так естественно, будто бы ее аккуратно прочертили там гигантскими пальцами. И теперь, поздней весной, все склоны холмов были покрыты белыми и желтыми цветами. Тут и там под солнцем нежились маленькие озера, будто бы кусочки неба сползли на землю и улеглись подремать во вмятинах теплой земли.