Сумрак

Но Майкл только снова поднес свой стакан ко рту, пробормотав: " Одолжи один у девочек. Мы пользуемся своими".

Я переминалась на ногах, наконец, повернулась и закатила глаза, выходя из машины. Я направилась обратно тем же путем, что и пришла, переходя от одного вагона к другому, мимо кухни, вагона-ресторана, кают, комнаты с гравировкой Уильяма Грейсона на двери и вагона-салона.

Они не пользовались своими телефонами, но, по крайней мере, он не говорил мне, что я не могу пользоваться телефоном. Насколько он знал, я могла звонить своему брату и пытаться получить помощь.

Но я этого не сделаю.

Возможно, было бы безопаснее, если бы я прыгнула на самолет в Калифорнию, как только мы приехали в Тандер-Бей, но теперь, когда все это было на столе, я знала.

Это я причинила им боль. Мне нужно было довести дело до конца.

Ради Уилла.

Даже если он никогда больше не захочет меня, я была обязана ему этим.

Покидая пустой зал ожидания, я заметила движение через окно в соседнем вагоне. Я увидела, как одна из девушек вошла внутрь, ее темные локоны свисали на лицо, когда она держала Алекс в захвате. Я открыла дверь и вошла в зал, заметив пару беговых дорожек, силовые тренажеры и коврик для спарринга.

Эрика Фейн стояла слева, сложив руки на груди, а Уинтер Эшби сидела на скамье справа от меня.

Когда я позволила двери закрыться за мной, все повернулись и уставились на меня.

Черноволосая, возвышающаяся над Алексом, пронзила меня своими зелеными глазами, и я увидела, как Уинтер повернула голову и навострила уши.

"Это моя одежда", — задыхаясь, сказала Алекс.

Я пожевала уголок рта. "Да, я знаю".

Она прикрыла глаза и оттолкнула другую женщину, поднялась с колен и встала. Ее кожа блестела от пота, а короткие волосы были собраны в хвост, когда она подошла к беговой дорожке и взяла полотенце.

Эрика подошла к ней, ее руки все еще были сложены. "Алекс рассказала нам все". Ее взгляд опустился на мое тело. "Ты в порядке?"

Я кивнула. "Спасибо, что спросила".

Никто еще не спрашивал.

Эрика бросила взгляд на Алекс, которая пила воду, а затем на меня, когда она начала проходить мимо. "Мы оставим вас вдвоем".

"Не надо", — сказала ей Алекс.

Эрика остановилась, а Алекс откупорила бутылку и повернулась ко мне лицом.

Пятна пота запятнали ее белый тренировочный топ, и она шагнула ко мне в своих черных штанах для йоги и с босыми ногами, руки на бедрах и огонь в глазах. "В тот момент ты ведь не знала, кого выберешь там, внизу?".

Я подняла подбородок. "То, что я могла выбрать Уилла или то, что я могла выбрать Айдина, беспокоит тебя больше всего?"

Она вскинула брови, и я не почувствовала удовлетворения от того, что рассердила ее, но и не расстроилась. Она и Уилл так и не поняли, что я выбирала не между двумя мужчинами в спальне Айдин.

Дело было вовсе не в них.

Она подошла и посмотрела на меня так, словно была судьей и присяжными. "Ты разбила ему сердце".

"Не надо недооценивать себя", — ответила я, вспомнив насмешки Уилла. "Я уверена, что ты обеспечивала ему много комфорта все эти годы. В его постели, в душе, на пляже, у стены, на капоте машины и на заднем сиденье".

Она зарычала, надвигаясь прямо на меня, но я вырвалась и поймала ее, оттолкнув, прежде чем она ударила меня. "Я не собираюсь драться с тобой".

"Не тебе решать!"

Она сделала выпад в мою сторону, и я прижала ладони к ее груди, снова отталкивая ее назад.

"И ты не собираешься со мной драться", — сказала я ей. "Я устала истекать кровью".

То, что происходило в моей голове в этом доме, было той самой битвой, которую я всегда вела. Битва между тем, как я всегда видела мир, и тем, как я хотела видеть мир вместо этого. Мне нужно было измениться так же сильно, как и Уиллу.

Мне нужно было полюбить себя так же сильно, как я любила его.

Я уставилась на нее, чувствуя на себе взгляды всех остальных в комнате, и хотя я отчасти понимала, к чему она клонит, потому что я чувствовала ту же ревность, думая о ней и Уилле, что и она, думая об Айдине и обо мне, ее представления о том, кто я и чего заслуживаю, не были моей проблемой.

"Я возмещу ущерб за свое преступление, совершенное много лет назад, — сказала я ей, — но то, что происходит между мной и Уиллом, не твое дело. Мне плевать, друг ты ему, мама или Бог. Ты не имеешь права обижаться на меня. Дело не в тебе".

В ее глазах мелькнул блеск, а затем она наклонила голову и на мгновение замолчала.

"Ты говоришь прямо как он", — наконец сказала она, скрестив руки на груди. "Видно, он быстро тебя достал".

Он.

Айдин.

Она покачала головой. "Как настоящий, манипулирующий монстр…"

"Как отец."

Это было совсем не так, как она думала. Я едва знала Айдина, и я не хотела спать с ним. Она брала нечто гораздо более сложное и урезала его, чтобы подогнать под свое поверхностное восприятие мира, чтобы понять то, что она твердо решила никогда не постичь.

Я не хотела трахаться с ним.