Сумрак

Но потом она снова заговорила, тяжело и неглубоко вдыхая. "Это не моя вина", — выдохнула она. "Я не виновата в том, что все свое счастье ты обернул в иллюзию, которую придумал в своей голове, что я люблю тебя и жизнь будет прекрасна, если мы будем вместе".

Мое веселье спало, и я стиснул челюсть.

"Я сделала то, что должна была сделать, и я бы сделала это снова", — прорычала она, ее голос потрескивал. "Я бы сделала это снова".

Она задыхалась и закрыла глаза, уткнувшись лбом в зеркало и ударив по стеклу. "Я сделаю это снова", — задохнулась она, ее голос был густым от слез.

Я приложил ладонь к ее ладони, глядя на нее сверху вниз, в сантиметрах от нее, потирая большим пальцем ее щеку.

"Не беспокойся, детка", — пробормотал я. "Я намерен заслужить это на этот раз".

Волнение затрепетало в моем животе, и я сжал кулак, почти ощущая ее в нем.

В дверь постучали, и она широко распахнулась: вошел Айдин с тарелкой.

Мое сердце забилось, и я смотрел, как он остановился и посмотрел на нее, его золотисто-карие глаза потемнели от озорства.

"Ты голодна?" — спросил он ее.

Она вскинула голову и обернулась, словно не слышала его стука. Отстегнув нож, она крепко прижала его к себе и отступила назад, чтобы увеличить расстояние между ним и ею.

Он поставил тарелку и столовое серебро и посмотрел на нее, засунув руки в карманы. "Я сказал, что не причиню тебе вреда".

"Я не помню, чтобы ты это говорил".

"Нет?" Он улыбнулся. "Ну, я хотел сказать".

Он сказал, что никто не тронет ее. Это не синонимы, как я узнал здесь.

Он смотрел на нее, а я сложил руки на груди, наблюдая за ним и ожидая любого движения.

Но он просто глубоко вздохнул и повернулся.

"Ешь", — сказал он, идя к двери. "И прими ванну. Ты грязная".

Он указал на белую фарфоровую ванну в углу комнаты.

"Или я тебя искупаю", — предупредил он через плечо. "И меня будет пятеро, чтобы удержать тебя".

Он закрыл дверь и запер ее, а она на мгновение замерла, переводя взгляд с двери на меня и снова на дверь. Взяв стул за столом, она подставила его под дверную ручку, как будто это могло нас уберечь, а затем подошла и подняла тарелку к лицу.

Она понюхала макароны.

Он не стал бы отравлять ее еду. Что за веселье?

Он только начал с ней.

Я закрыл глаза и отвернулся.

…

Я сжал оконную раму с обеих сторон, вглядываясь в бескрайнюю, безмолвную ночь высоко над остальным домом.

Майкл.

Они послали ее сюда. Я это знал. Но зачем? Чтобы побудить меня?

Это должны были быть они, и если они смогли кого-то привлечь, то почему бы не одного из них?

У меня были свои планы на нее, но сейчас были дела поважнее, и сейчас не время.

Черт.

Я сжал раму, слыша, как дерево трещит в моем кулаке.

Они знали, что она сделала? Они должны были знать, чтобы Рика, Бэнкс и Уинтер были согласны с этим.

Это было круто, я думаю. Я полагал, что они найдут меня, и никогда не сомневался, что они будут искать, по крайней мере, даже если это займет у них целую вечность.

К сожалению, все это было не нужно. Я точно знал, что делаю, и хотя это меня злило, я не мог винить их за то, что они сомневались в том, что я контролирую ситуацию.

Лестница скрипнула, и я услышал голос позади себя — кто-то вошел в мою комнату. "Ты можешь закончить?" спросил Айдин.

Я оглянулся через плечо и увидел, что он стоит на вершине лестницы, ведущей в мою чердачную комнату. Он подошел, неся в руке свою рубашку и держа мой взгляд, как змея.

Всегда как змея, свернувшаяся для убийства, и когда она наносит удар, ты даже не понимаешь, что произошло, пока все не закончится.

Я молча согласился, стянул с себя футболку и бросил ее на кровать. Я схватил свой набор и присоединился к нему на кожаной скамье, которая стояла у стены.

Отложив футболку, он лег на скамью и подложил другую руку под голову, пока я выливал остатки черных чернил в маленькую посуду.

Я присел, взял иглу, которую привязал к карандашу, и обмакнул ее в чернила. Я подошел к нему, наклонившись к его правому плечу.

"Итак, что мне с ней делать?" — спросил он.

Я на мгновение замешкался, но затем вдавил в него инструмент с тремя иглами, прорвав кожу, и чернила тут же просочились в рану.

Я не ответил, потому что знал, что лучше не отвечать.

"Ты не помог ей", — размышлял он, не обращая внимания на боль. "Она явно ожидала, что ты поможешь".

Я нажимал снова и снова, погружая иглы в чернила каждые несколько мгновений, пока наносил последнюю линию и закрашивал ее.

Его грудь поднималась и опускалась в ровных вдохах, не пропуская ни одного удара. На моем теле было несколько профессиональных татуировок, но многие из них были сделаны в домашних условиях, как эта, и я хорошо знаю, что это больно.

Но, как и Деймон, с Айдин было либо больно, либо ничего.

"Она боец", — сказал он.

Он смотрел на высокий купольный потолок моего маленького убежища, в которое я перебрался после моей первой ночи здесь. Белые комнаты, белые ковры и все белое охлаждали меня внизу. Мне нужно было мое пространство, и я желал, чтобы оно было темным.

К тому же, окна выходили на крышу. Мне нравился вид.