Сумрак

Он причинил столько боли стольким людям, что потерял все, но только тогда он понял, что его гордость менее важна, чем все, что он любил.

Я почувствовал взгляд Эм и посмотрел на нее, почти потрясенный тем, как она смотрит на меня, не мигая. Как будто крошечная частичка стены внутри нее внезапно отслоилась.

Тишина заполнила комнату. Тейлор сидел рядом со мной и тихо пил, а Айдин и Эм просто сидели.

Я хотел бороться. С ним, с Тейлор… с чем-нибудь, чтобы избавиться от этого пара, поднимающегося по моей проклятой шее.

Молния ударила в небо, сверкнув по окнам, и за ней последовал гром. Затем свет вокруг нас погас, и комната погрузилась в темноту, за исключением единственной лампочки, горевшей на столе.

"Черт", — проворчал Тейлор. "Только не это".

Айдин поднялся со своего места, подбородком указал Тейлору следовать за ним, и они оба вышли из комнаты. Вероятно, чтобы проверить блок предохранителей или генератор.

Но я все еще смотрел на нее, когда садился, откинувшись в кресле.

"Ты не была такой уж чертовски замечательной", — сказал я. "Ты была огромной проблемой, которой я слишком долго потакал".

Она выдержала мой взгляд. "Я знаю".

"Были девушки и поприятнее".

Она кивнула, ее тон смягчился. "Я знаю".

Я прижал большой палец к внутренней стороне пальцев. "Друзья были добрее".

"Да".

"Я не звонил тебе", — указал я. "Я не связывался с тобой никаким образом почти девять лет".

Она открыла рот, но потом закрыла его, дыша чуть тише.

"Мне все равно, через что ты прошла", — сказал я.

И снова она кивнула.

"Были люди, которые любили меня, а я потратил время на ту, кто не любил".

Мое сердце забилось, когда я опустил взгляд на ее шею. На ее оливковой коже блестел легкий слой пота.

"Я понимаю", — сказала она.

Чертова сука. Мой член вздымался и твердел, а я злился с каждой секундой.

"У тебя были годы, чтобы протянуть руку помощи, но ты этого не сделала", — сказал я ей. "Поверь, у меня было время, чтобы понять, что тебе насрать, и теперь мне тоже".

Я видел, как комок в ее горле двигался вверх и вниз.

"Я пошел дальше". Свеча мерцала, откуда-то из дома на нас падал сквозняк. "Я целовался с другими, трогал их лица, как трогал твое, и проводил с ними время так, как никогда не проводил с тобой".

Ты не имеешь значения.

Ее челюсть сжалась, и я посмотрел на ее красивое маленькое горло, мои пальцы гудели от желания прижать ее к этому столу и съесть, пока она не закричит.

"Годы ночей", — сказал я, и я не был уверен, говорю ли я это больше для нее или для себя, но я продолжал. "Годы, когда я не думал о тебе. Почти целая жизнь воспоминаний и истории, в которой не было тебя. Ты была никем".

Она уставилась на меня, больше не отвечая.

"Она заботилась обо мне". Мой голос упал почти до шепота, и мне было все равно, что она не знает, о ком я говорю. "Она слушала меня. Заставляла меня улыбаться".

Никакого движения.

"Стояла рядом со мной", — выдавил я из себя. "Вписалась в компанию моих друзей. Она умна, сообразительна, находчива, и она приняла дерьмовую руку, которую ей подбросила жизнь, и все еще знает, как любить людей, в отличие от тебя".

Ее глаза пылали, за ними разгорался огонь.

"Она горячая в душе, — насмехался я, — на пляже, у стены, на капоте машины под дождем и на моем заднем сиденье…"

Она зарычала, вскочила со стула и ударила рукой по подсвечнику, отправив его на пол, где он и погас.

Я не смог сдержать своей ехидной улыбки.

Обойдя стол, она направилась к двери, но я схватил ее и впечатал в стену.

Но прежде чем я успел еще немного порадоваться своим выходкам или обхватить рукой ее хорошенькую шейку, она сильно толкнула меня в грудь.

Я споткнулся и упал на стул, а потом она оказалась на мне, глядя вниз и сжимая мою шею в кулаке.

Я задыхался, уже полностью охреневший.

Она дышала быстро и неглубоко, с таким остервенением, словно хотела прикончить меня своими зубами.

Вот дерьмо.

Я застонал. Боже, раздень меня, пожалуйста.

Она оскалилась, и я посмотрел ей в глаза, ожидая, что она потеряет контроль. Чтобы показать, что она выросла, не боится и готова признать, что ей нравится, и ей может очень понравиться, если я прямо сейчас нагну ее задницу над этим столом, трахну ее и использую ее волосы как рычаг.

Она не согласилась. Снова зарычав, она развернулась и выбежала из комнаты, и мне понадобилось всего две секунды, чтобы броситься за ней.

Я распахнул двери столовой, ворвался в коридор и увидел ее, убегающую от меня.

Я помчался за ней.

Она оглянулась, увидела меня и бросилась бежать, но я поймал ее.

Я схватил ее на руки и услышал, как она завизжала, когда я прижался грудью к ее спине. Я заставил ее войти в затемненный дверной проем гостиной и, обхватив ее челюсть, взял в руку.

Она пыталась вырваться из моей хватки, но мне было наплевать, если бы она пустила кровь или вырвала мне горло. Я доводил дело до конца.

У меня были вопросы. Например, почему она не рассказала мне, что происходит дома? Или почему она не могла мне доверять?

Я был терпелив. Я бы понял.

Я бы не разочаровал ее.

Но она не только не доверяла мне, она нападала, и мне уже было наплевать на причины. Мы все прошли через дерьмо.