Сунь Укун — царь обезьян

– Они так меня колотили, что пришлось соврать, будто деньги есть у вас, моих учеников, и что вы непременно их отдадите, как только придете сюда, – промолвил Танский монах.

Между тем разбойники успели приметить Сунь Укуна, обступили его и стали кричать:

– Эй, ты, выкладывай денежки, не выложишь – прощайся со своей поганой жизнью!

Сунь Укун положил свой узел на землю и с невозмутимым видом ответил:

– Не шумите так, почтеннейшие! В этом узле кое-что есть. Золота слитков двадцать, серебра слитков тридцать да еще немного мелочи, не знаю точно сколько, не считал. Забирайте их вместе с узлом, только освободите моего наставника.

Разбойники обрадовались, тотчас же освободили Сюаньцзана, и он во весь опор поскакал обратно.

Подхватив узел, Сунь Укун хотел было пуститься за ним следом, но разбойники преградили ему дорогу:

– Ты куда? Отдавай деньги, не то мы тебя прикончим!

Сунь Укун рассмеялся.

– Раз уж вы заговорили о деньгах, – со смехом произнес он, – то третью часть следовало бы отдать мне.

– Хочешь поживиться тайком от наставника? – сказал один из разбойничьих главарей. – Ладно, выкладывай, что у тебя есть. Если много, то и тебе кое-что перепадет, купишь себе фруктов.

– Да у меня ничего нет, – отвечал Сунь Укун. – Просто я хотел получить долю из награбленных вами денег.

Эти слова привели разбойников в ярость. Они стали поносить Сунь Укуна, а один из них принялся его бить по голове.

– Уважаемый брат мой, – молвил с улыбкой Сунь Укун, – бей меня хоть до будущей весны, я все равно ничего не почувствую.

– Ну и башка у тебя! – сказал удивленно разбойник.

Они попробовали бить Сунь Укуна вдвоем, потом втроем. Результат был тот же.

Наконец Сунь Укун вытащил из-за уха иглу и промолвил, обращаясь к разбойникам:

– Это единственное, что я могу вам дать. Хотите – берите.

– Проклятье! – вскричал один из разбойников. – Богатого монаха упустили, а вместо него поймали этого лысого осла! Может, ты и вправду хороший швец, – обратился он к Сунь Укуну, – но на что нам твоя игла?

Ничего не ответив, Сунь Укун положил иглу на ладонь, несколько раз подбросил ее вверх, затем помахал ею, и прямо на глазах игла превратилась в огромный посох толщиной с плошку.

– Глядите-ка! – трепеща от страха, говорили разбойники. – Этот монах хоть и невелик, а искусством волшебства владеет.

Сунь Укун между тем воткнул посох в землю и сказал:

– Этот посох я дарю вам, если, конечно, у вас хватит сил вытащить его из земли.

Тут вперед вышли два главаря и, отталкивая друг друга, схватились за посох. Но разве смогла бы, к примеру, стрекоза сдвинуть с места каменный столб?! Посох как стоял, так и остался стоять. Ведь весу в нем было ни мало ни много – тринадцать тысяч пятьсот цзиней.

Сунь Укун же с легкостью выдернул его из земли, нацелил на разбойников и крикнул:

– Эй, вы! Довелось вам, на свою погибель, повстречать Сунь Укуна!

После этого он несколько раз махнул посохом, который сразу же стал толщиной с колодезь, а длиной восемь чжанов, и одного за другим убил наповал обоих главарей. Остальные разбойники в страхе разбежались.

Танский монах между тем во весь дух скакал на восток.

Его увидели Чжу Бацзе и Шасэн и остановили.

– Ты сбился с пути, наставник! – сказали они. – Надо ехать на запад, а ты мчишься на восток.

Сдержав коня, Танский монах крикнул:

– Братья! Разыщите Сунь Укуна и велите ему не пускать в ход свой посох, не то еще убьет кого-нибудь и загубит свою душу!

Чжу Бацзе быстро отыскал Сунь Укуна, увидел, что ни одного разбойника поблизости нет, и спросил:

– А куда подевались разбойники?

– Разбежались, – отвечал Сунь Укун. – А главари – вот они, спят мертвым сном.

Чжу Бацзе сразу понял, что Сунь Укун расправился с главарями, вернулся к Танскому монаху и доложил:

– Разбойники все разбежались.

– С чего ты взял, что они разбежались? – спросил Танский монах.

– А куда же им было деваться, если главарей их побили?

– Как – побили?

– Очень просто, – отвечал Чжу Бацзе, – проделали каждому по две большие дырки в голове!

– Тогда возьми несколько монет и сбегай за пластырем и мазью.

– Пластырь и мазь мертвым не помогают, – со смехом отвечал Чжу Бацзе.

Мы не будем рассказывать о том, как Танский монах вместе с Чжу Бацзе и Шасэном отправился к тому месту, где лежали мертвые разбойники, как велел Чжу Бацзе вырыть могилу, а сам прочел над убитыми заупокойную молитву. Расскажем лучше о том, как, продолжая свой путь, паломники увидели в стороне от дороги огороженную высоким забором усадьбу.

– Давайте попросимся на ночлег, – сказал Танский монах своим спутникам, подъехал к усадьбе и залюбовался открывшимся перед ним видом.

В это время из ворот вышел старец, они обменялись приветствиями, и старец спросил:

– Откуда путь держишь, почтеннейший?

– Я бедный монах, по велению Танского государя иду на Запад за священными книгами. Путь мой как раз пролегает мимо вашей усадьбы, а поскольку час уже поздний, то я осмелюсь просить вас дозволить мне и моим ученикам заночевать здесь.

– А где же они, твои ученики? – спросил старец.

– Вон там, – отвечал Танский монах, махнув рукой на край дороги.