Сунь Укун — царь обезьян

Евнух сделал все, как ему было велено: попросил царя сесть на своем ложе, обвязал тремя концами золотистых нитей кисть левой руки государя в трех указанных местах, а второй конец каждой нити просунул через оконную решетку Сунь Укуну. Сперва, зажав одну нить между большим и указательным пальцем правой руки, Сунь Укун проверил нижний пульс, затем, прижав средним пальцем к большому другую нить, проверил средний пульс и, наконец, прижав большим пальцем к безымянному конец третьей нити, проверил верхний пульс. После этого он велел отвязать нити на левой руке государя и обвязать ими, в таком же порядке, правую руку. Проверив в той же последовательности биение пульса пальцами своей левой руки, Сунь Укун встряхнулся и, превратив золотистые нити в шерстинки, водворил их на место. Проделав все это, Сунь Укун сказал, что главная причина болезни государя – тоска, вызванная одиночеством, а сама болезнь называется «две птицы, потерявшие друг друга».

Правитель государства слышал все, что сказал Сунь Укун, и сердце его встрепенулось от радости. Он воспрянул духом и громко крикнул:

– Совершенно верно! Этой болезнью я и страдаю! Очень прошу тебя приготовить мне снадобье!

Дворцовый евнух тотчас же сообщил остальным придворным радостную весть.

Когда Сунь Укун появился в тронной зале, Танский монах бросился к нему с расспросами.

– Я проверил пульс, – ответил Сунь Укун, – а сейчас займусь изготовлением снадобья.

– Что же это за болезнь такая у нашего правителя? – наперебой спрашивали придворные, обступив Сунь Укуна.

– Жили-были две птицы, – смеясь, отвечал Сунь Укун, – самец и самка, они были неразлучны и вместе летали. Но вот разразилась буря, разметала их в разные стороны, и теперь они друг о друге тоскуют. Это и есть болезнь двух птиц, потерявших друг друга.

Царедворцы, услышав эти слова, пришли в радостное изумление и не переставая восклицали:

– Вот уж поистине святой монах! Волшебный врачеватель!

Присутствовавший здесь главный дворцовый лекарь обратился к Сунь Укуну с такими словами:

– Болезнь ты определил, какое же дашь снадобье для лечения?

– Любое, – отвечал Сунь Укун. – Какое под руку попадется.

– Как же так? – удивился лекарь. – В книгах по врачеванию сказано: «Снадобий есть восемьсот восемь, а болезней – четыреста четыре». У человека не могут быть одновременно все болезни. Почему же ты говоришь, что годится любое снадобье?

– Еще древние говорили, что надо принимать то лекарство, которое помогает, – отвечал Сунь Укун. – Вот я и хочу собрать все лекарства: одного взять поменьше, другого – побольше и по собственному разумению приготовить снадобье.

Выслушав Сунь Укуна, главный лекарь не стал больше ни о чем спрашивать, а отправил во все лекарственные лавки города людей, чтобы те доставили Сунь Укуну по три цзиня разных лекарств, какие только имеются.

– Здесь неподходящее место для изготовления снадобья, – сказал Сунь Укун. – Нельзя ли все лекарства, а также всю посуду и приспособления, необходимые для того, чтобы их изготовить, отправить на постоялый двор? Там их примут мои младшие братья.

Лекарь послушался, и все восемьсот восемь лекарств, каждого по три цзиня, а также всевозможные терки, сита, ступки и пестики велел отправить на постоялый двор.

Сунь Укун хотел вернуться на постоялый двор вместе с наставником, но государь не отпустил Сюаньцзана, сказав, что на следующее утро, после того как избавится от недуга, щедро отблагодарит монахов, выдаст им подорожное свидетельство и сам проводит в дальнейший путь.

Когда один из сановников сообщил об этом Танскому монаху, тот сильно встревожился.

– Брат мой! Выходит, меня оставляют здесь заложником, – сказал он Сунь Укуну. – Если ты вылечишь правителя, нас проводят, если же нет, живым меня отсюда не выпустят. Ты уж постарайся, чтобы все было в порядке.

– Не беспокойся! – посмеиваясь, ответил Сунь Укун. – Помни, что я прослыл первым лекарем во всем государстве!

Сказав так, Великий Мудрец простился с Танским монахом и, поклонившись всем придворным чинам, направился прямо на постоялый двор.

– Ты, видно, решил не идти на Запад, а остаться здесь и открыть лекарственную лавку, – сказал Чжу Бацзе. – Шутка ли! Сюда притащили восемьсот восемь разных лекарств, каждого по три цзиня, а всего две тысячи четыреста двадцать четыре цзиня! Неужели так много нужно, чтобы вылечить одного человека?

– Дело в том, – ответил Сунь Укун, – что придворные лекари глупы и невежественны, поэтому я и велел принести столько разных лекарств, пусть ломают себе голову. Все равно никогда не узнают, какое из лекарств мне сгодилось для моего снадобья.

Пришли смотрители, принесли еду. Пока монахи трапезничали, наступил вечер.

– Ночью, когда все вокруг стихнет, мы начнем готовить снадобье, – сказал Сунь Укун.

Смотрители принесли множество свечей и светильников, после чего им велено было удалиться. Городской шум стал понемногу стихать, настала полночь.

– Брат, какое же снадобье ты будешь готовить? – спросил Чжу Бацзе. – Давай быстрее примемся за работу, а то меня что-то клонит ко сну.