Сундук мертвеца. Короткий роман Александра Кустарева

Беспутин стрельнул глазами на академика, и того как не бывало. Ну и ну, подумал Привалов, действительно специалист, а говорят, что таких не бывает. Беспутин же не зря прогнал академика. Он хотел поговорить. Привалов насторожился.

А вы, говорят, последним с Бэллой беседовали, начал Беспутин, и, говорят, она имела до вас серьезный, серьезный разговор. Я понимаю Бэллу, очень понимаю. Когда речь идет о таком деле, к кому же обратиться, как не к вам. Признаться, и я хотел с вами проконсультироваться. У нас с вами общие интересы. Ведь вы, как нам известно, самый большой специалист по Свистунову.

Беспокойство Привалова возросло. Беспутин, между тем, продолжал. Знаете ли, Бэлла мне кое-что рассказывала про свой архив. Я, конечно, не специалист, хотя как сказать. Сдается мне, в этом архиве больше материалов по моей части.

А вы по какой, собственно, части, спросил Привалов. Вопросик прозвучал ехидно, и Привалов тут же спохватился. Беспутина дразнить было нельзя. Беспутин был порядочный гусь.

Но было поздно. Гусь ловил на лету. И невольное ехидство Привалова мимо ушей не пропустил. Я по церковной части, сказал он задумчиво, что, не нравится?

Привалов чуть-чуть засмеялся. Ну почему же, часть неплохая, как можно более серьезным тоном согласился он. Сейчас сильно идет в гору.

Беспутин махнул рукой. Не так быстро, как хотелось бы, деловито оценил он, но в определенных кругах не медленно. Однако масла в огонь подлить никогда не мешает. Бэллин архив подоспел очень кстати. Теперь надо думать, что можно из него извлечь.

Мы извлечем из него то, что из него извлекается, в тон Беспутину сказал Привалов. Ничего не могу сказать, пока не увижу документы. А вы, как я понимаю, в архив уже заглянули.

Было немного, не стал скрываться Беспутин. Даже кое-что с графиней обсуждал, и мы, правду сказать, уже имели некоторые планы. Надо заметить, молодой человек, ее мировоззрение за последнее время существенно изменилось.

Мне трудно судить, поскольку я не знал, какое у нее было раньше. Привалов старался не грубить, но держался суховато, потому что магнетизер с его намеками Привалову не нравился. С ним у меня будут порядочные разногласия, прикидывал он в уме, а может быть, даже и борьба. По всему видать, хочет моего Свистунова к попам утянуть.

Привалов не любил попов. Во-первых, он был убежден, что они все были гаишники. Во-вторых, в Привалове, как это ни странно, глубоко гнездилась классовая ненависть, принятая как наследство от тех еще отщепенцев церковного сословия, копавших под собственное гнездо, почитай, аж с середины XIX века, хорошего века, доброго! Его беспокоило и раздражало, что великая тяжба сословия материократов и сословия духократов, казалось уже закончившаяся полным торжеством первых, вдруг опять начала вспыхивать то там, то тут. Многие приваловские коллеги уже баловались церковщиной и вносили в уже вроде бы навечно сформированный рынок неприятный привкус хаоса, запутывая отношения между продавцами и покупателями. Появилась новая лазейка из покупателя стать продавцом. Идеальный порядок монополистической структуры не то чтобы разрушался, но явно переставал быть идеальным. И что было хуже всего, некоторые вполне респектабельные продавцы старого товара поддались панике, сбились с толку и начали приторговывать новым товаром. Пахло реконструкцией. Слабо, но пахло. Конкурентов надо было давить. Привалов нутром чуял, что опасность может возрасти.

О нет, он не боялся, что попы возьмут реванш. Поздно спохватились, бродяги. Но Привалов очень правильно боялся, что поповские интриги могут испортить некоторый очень неплохой товар. Так уже было совсем недавно. Вытащили из сундука одного поэта-космиста, пятьдесят лет о нем не было ни слуху, ни духу. Огромные архивы. На одной только подготовке переизданий можно было лет двадцать урожай собирать. Но в ряды бригады затесался, невесть как, один слишком уж шустрый оригинал. Пустил по рукам мистический трактат и даже ухитрился тиснуть в толстый журнал биографическую статью, после которой было бы очень затруднительно изображать покойного гения в качестве стихийного материократа. Ну и чем все дело кончилось? Заморозили все производство! Могли заморозить и Свистунова. Вот чего боялся Привалов.