Сундук старого принца

Но повернуть или изменить законы Вселенной они не смели и мечтать. Так произошло и со шкипером. Десятки раз он сколачивал несметные богатства и устремлял руль к далекой родине. Увы, золото, лежащее на дне его трюмов, несло на себе кровь и слезы тысяч страдавших и погибших людей, их проклятия сгустились над судном как карающее облако. И Ван-Влотен не мог достигнуть берега, пока не сбросит в пучину все свои сокровища. Проходили месяцы, годы, штормы и рифы топили тысячи кораблей, но судно Ван-Влотена оставалось невредимым, как и его команда. Их хранили руки Катарины и ее бесконечный труд над шпалерой-оберегом.

Меж тем смерть преследовала «Летучего Голландца» по пятам и, не смея уничтожить его, собирала обильную дань среди встречных кораблей. Вот откуда родилась легенда о судне Ван-Влотена, встреча с которым предвещала гибель. И не было конца странствиям голландца, также как не хватало ему решимости избавиться от золота, за которое он платил своей жизнью.

И вот наконец эта странная роковая встреча со мной. Кто я был для проклятого шкипера, кого узнала во мне Катарина? Что я должен был сделать? Двойник, потомок или будущее «я» шкипера, но я пришел, чтобы завершить его судьбу и открыть путь в Вечность.

И этой последней ночью мы опять сражались, и я наконец победил.

Мне не забыть крик шкипера: «Ради всего святого, умоляю, не выбрасывай золото. Оно стало мною, а я — им. Это — не сокровища, это мои триста лет безумной жизни без отдыха, чувств, без света, устремлений, без достижения. Остановись!»

Но я повиновался не ему, а Катарине. Золото с корабля поглотила пучина, а душа Ван-Влотена вошла в меня. Так я почувствовал. Не знаю, добром или злом обернулось для меня это соединение. Но я получил награду, утешение или оправдание своей жизни. Это портрет Катарины Ван-Лейнинк. С него на меня взирают глаза, в которых дышит море, которые дарят покой и любовь, надежду и ревность. Ведь они вернули меня самому себе и в этом же завершилась история «Летучего Голландца»

Мадонна

На земле еще возможно найти уголки, не тронутые временем. В них существует особый аромат прошлого, который наполняет жизнь тонкой красотой, поэтическим восприятием природы. Бродя по этим местам, словно наталкиваешься на следы чьих-то мыслей, искренних чувств, на теплоту рук, легкую печаль улыбок и светлые слезы воспоминаний. Многие поколения людей сменили друг друга, передавая эстафету любви и грез.

В старинном бенедиктинском аббатстве близ Геттингена, забытый судьбой, дремал столетним сном парк. Развалины храма и несколько замшелых строений для монахов задумчиво глядели в темную глубину озера. Парк был огромным, и со всех сторон его окружала высокая стена, оплетенная плющом и дикими розами. По извилистым дорожкам, тенистым аллеям, среди фруктовых садов, разделенных цветниками, в течение веков прошло столько ног! Сколько губ шептало молитвы, сколько судеб нашло разрешение в монастырских стенах! Тишина царила в парке, и пение птиц не рассеивало ее. Деревья, горы, небо внимали чудесному покою, который, как волшебный цветок, распускался над старым аббатством. Днем он прятался под густыми кронами кленов, в плачущих ветвях серебряных ив, под темными шатрами могучих елей, а ночью превращался в бутон лунного цветка, чьи корни могли питаться лишь монастырской благодатью.

В самом глухом углу парка, у стены, где протекал светлый ручей, стояла небольшая фигура мадонны. Ее прелестная головка с тонкими и невероятно милыми чертами лица была опущена, и чтобы встретиться с ней взглядом, необходимо было стать на колени. По-детски припухшие губы, глаза таили едва заметную улыбку, густая волна мраморных волос, обрамляя лицо, смыкалась на затылке и волнами расходилась по плечам и груди. Удивительное совершенство не портило отсутствие кистей рук, протянутых в милосердном жесте к встречным. Какой-то монах-бенедиктинец привез эту скульптуру из Вероны. Она стояла в храмовой капелле, а когда здание разрушилось от времени, ее перенесли в парк Привлекая к себе внимание, мадонна была средоточием всего парка, и естественно, чудеса, рассказываемые о ней, не казались плодом фантазии.

В тихие лунные ночи фигуры монахов, облаченные в белые рясы, приходили к мадонне и становились перед ней на колени. Звучал торжественный хор, одна за другой летели молитвы к озаренным небесам, пока мраморная статуя не оживала. Дивный голос сливался с пением бенедиктинцев, и души человеческие трепетали от блаженства и любви. Как эхо сияющих звезд, молитвы повторяли ангельские хоры. В эти святые моменты безрукая мадонна вновь обретала свои благодатные ладони, и с них сыпались лепестки белых роз. Как естественно встает в воображении эта сцена! Но не менее чудесна история самой скульптуры.