Сунгирская лошадка

У костра подхватили мотив, добавляя все новые и новые куплеты.

Юра перебирал струны, подыскивая очередную песню. Подмигнул Оле:

- Давай нашу!

Оля кивнула, прислушалась к аккордам вступления:

...В Сунгирском овраге лежит мое сердце,

Посыпано охрой, покрыто песком,

В Сунгирском овраге лежит мое сердце,

Профессор не знает, не знает о том...

Песня неслась над костром, над поляной, летела в темноту ночи. Олег Николаевич спросил, кто автор слов, и, узнав, что Игорь Петрович, ласково улыбнулся ему.

- Мамонт Николаевич, я давно хотел вас спросить... - Игорь Петрович замялся, не решаясь сказать. - Были ли в вашей жизни необдуманные поступки, те, за которые вам потом было стыдно? Извините, конечно, за нетактичный вопрос.

- Ну, почему же, коллега, - Олег Николаевич подбодрил студента, такой уж сегодня вечер. А поступок? - Профессор задумался. - Было мне тогда лет четырнадцать-пятнадцать. И надобно вам сказать, друзья мои (у костра все притихли), чтобы понять происшедшее, что рядом с городком, где мы тогда жили, протекала река, неширокая, но порожистая и быстрая, с каменистым дном. Пошли мы как-то с другом гулять за город, с нами была наша ровесница Лена. Идем и подходим к мосту - железный, узкий, а по бокам перила изогнуты в виде арок. И ширина перил, так, примерно с полметра. Друг-то возьми и скажи: "А что, слабо пройти по перилам?" Лена, правда, промолчала, но мне показалось по ее взгляду, что и она так подумала. Перила-арки поднимались над мостом метров на десять, да еще от моста вниз прикиньте расстояние. Не долго думая я впрыгнул у края моста на чугунную тумбу, в которую упиралась арка, и пошел по узкой железной спине арки, раскинув руки. Не успели они опомниться, как я был уже на самом высоком месте перил, метров на двадцать над рекой, и тут я глянул вниз, зашатался, услышал девичий крик. Вбежать-то было легко, знаете, как на детскую железную горку для катания. А каково спуститься? От порыва ветра я покачнулся еще сильнее, внизу бурлила река. Оставалось встать на четвереньки (но внизу-то на меня смотрела Лена!) и, цепляясь руками, осторожно спуститься вниз. Поза, сами понимаете, не очень-то красивая, но другого выхода у меня не было. Когда я спустился, меня охватила дрожь от мысли, что минуту назад меня могло не быть. Потерять жизнь! За что? Не в бою, отдав ее за Родину. А просто так, по своей глупости. А мама, отец? Расширенными от ужаса глазами смотрела на меня Лена. Приятель молчал, глядя куда-то в сторону.

...Стало слышно, как в костре потрескивали угольки. Алеша боялся дыхнуть, переживая за профессора. После паузы Олег Николаевич добавил, что до сих пор сожалеет о том своем поступке и больше старался так неоправданно не рисковать.

- И все-таки в прошлом году в южной экспедиции вы опять рисковали, сказал сахем-Володя.

Олег Николаевич быстро обернулся:

- Тогда совсем другое дело, вы же помните? Надо было проверить рисунки на стенах одной пещеры, другого входа в пещеру не было, как проползти на животе, по-пластунски, под каменными плитами, которые держались на песчаном основании...

- И в любую минуту могли рухнуть, - докончил Володя.

- Ну что вы, Володя! Правда, надо было быть очень осторожным, мне, члену комиссии, предстояло определить степень древности наскальных рисунков. Они оказались совсем молодыми и к палеолиту не имели никакого отношения.

- Тем более - так рисковать? - не сдавался Володя.

- Но что можно открыть без риска, Володя? Разве что дверь собственной квартиры? - В свете костра лукаво блестят глаза и серебрится бородка профессора.

...Полный впечатлений от праздника, Алеша неслышно отошел от костра, чтобы полюбоваться на желтые языки пламени издали. У белеющей в темноте березки увидел одинокую фигуру.

- Светка? Ты что здесь делаешь?

- Слушаю, смотрю, знаешь, как здоровско?

- Пошли к раскопу?

Дорога тянулась в такой тьме, что пришлось взяться за руки. На самом краю карьера они уселись, свесив ноги. Звезды мерцали, и создавалось впечатление, будто и они там переговаривались между собой шепотом, тоже боясь нарушить ночную тишину земли.

- Алеша, - прошептала Светланка, - ты хотел бы узнать все про звезды?

- Чудачка! Конечно, но для этого нужна целая жизнь. Как же тогда археология?

- А что такое жизнь?

- Ну, это люди, дела, открытия и...

- И мы с тобой?

- Да, наверное...

- А когда нас не было, что было?

- Другие.

- А когда других не было?

- Те, которые...

- Какие?

- Которых мы тут нашли... Как ты думаешь, о чем они говорили в такую звездную ночь?

- Ну, может быть, о тех, кто будет жить после них. Интересно, что они о нас думали?

Алеша не знал, как ответить, но решил применить выражение, подхваченное у профессора, "селяви", что означало в переводе: "Такова жизнь". "Если жизнь такая, как сегодня, - подумал он про себя, - то она очень даже хорошая".

...Анатолий Васильевич вернулся в лагерь ночью, бесшумно шагая по знакомой тропинке. Неясные очертания притихших палаток едва обозначались в темноте.

- Ну, как дела? - негромко спросил он у дежурного Юры, дремавшего возле сизого от пепла костра.

- Все нормально, Лешка спит.