Супер сайз. Двойной удар

–Вы ненормальный? Мой папа в Катаре, Зайка улетает в командировку вечером, а дети… Их нельзя одних оставлять. А отец родной наверняка справится, – прошептала я, теряя остатки сил и сомкнула веки, счастливо улыбаясь.– Тем более, что вы обязаны, потому что Вовка и Варя… Дети только мои, запомните это.

–Господи, бредишь уже? Никто не претендует на сокровище. Только не умирай, булка,– обжег меня дыханьем мой начальник – монстр. И мне очень понравился страх в его голосе. – Черт, ты мне жизнь спасла, похоже. Я все сделаю. Слышишь?

Глава 6

Глеб Седов

Как я не сошел с ума? Она свалилась в мои руки, посмотрела мне в глаза своими дурацкими омутами, которые вдруг начали тускнеть. Интересно, пышка оказывается такая легкая, как шарик воздушный.

– Что стоишь, мудила?– заорал я на водителя, чувствуя ладонями горячую влагу, стекающую на потрескавшийся асфальт алыми кляксами.– Я тебе плачу за что. Мухой найди мне ушлепков. Что это было, вообще? Я их зубами порву.

– Стреляли, Глеб Егорович,– вякнул бодигард. Тоже мне, Саид, мать его за ногу.

– Дети,– пролепетала булка, блаженно улыбаясь. – Их нельзя оставлять одних. Слышите?

Да ни хрена я не слышал. Я оглох, онемел, погрузился в такую пучину паники, что был готов согласиться на все, лишь бы эта язва стояла сейчас напротив, прожигала меня взглядом и пыталась вредничать, а не болталась в моих руках сломанной куклой

– Вы обещаете? – прорвался в мой поток безудержного сознания слабый голос.

Мать твою, да я готов был ей обещать что угодно, даже с крыши прыгнуть вниз тупой башкой.

– Да, сделаю все, только не умирай, слышишь, чертова ты дура? – гаркнул, так, что она вздрогнула в моих руках и сразу обмякла. Черт, что я ей наобещал? И что она там лепетала про отца ее детишек – исчадий.– Эй, ты чего? Ты живая?

Прасковья промолчала. Я прислушался, не услышал дыхания и чуть не обезумел окончательно.

– Уходим, Глеб Егорович,– вывел меня из состояния эмоционального нокаута голос водилы. – Стреляли не со стройки. Из тачки, здесь забор решетчатый, видимость сто процентная. Территория простреливается как на ладони. Вели нас, похоже, Мужики – строители видели какую-то старую тачку. Но ни номер, ни стрелка не могут вспомнить. Стекла тонированные были. Тут нельзя оставаться, опасно, да и девушке нужен врач. Вы слышите меня? Давайте я ее донесу до машины.

– Я сам,– на ватных ногах я пошел к машине. Девка молча болталась в моих объятиях. Дышала через раз. Я уселся на заднее сиденье, так и не выпустив ее из рук. Она вдруг захрипела, выгнулась. Черт, у меня сердце облилось кровью.

– Надо ее продышать,– подал голос поганец, который должен был меня защищать. Он, а не вредная котлетка, умирающая у меня на руках.– Освободите ей грудь, и…

– Без соплей как на льду, за дорогой следи. И гони что есть мочи, если девка отдуплится я тебя освежую. Ты понял? – зло рявкнул я, и дернул на груди Параши ткань рубашки. Уставился на смешной лифчик, раздумывая – его тоже надо содрать? Если да, то я даже над ней умирающей не смогу соображать здраво. А мне бы нужно понять, что за сука пришла по мою душу. Нет, я не агнец, врагов имею предостаточно. Но…

Девка снова вздрогнула, приоткрыла глаза и по ее телу пробежала судорога. Руки действовали отдельно от разума, я дернул на себя чертово трикотажное безумие. Освобождая молочно-белую грудь, украшенную вишневыми сосками. Сглотнул набежавшую слюну, стараясь не смотреть на такое богатство. Пожалел, что сейчас у меня на руках эта мерзавка, а не мой многострадальный портфель.

– Чертов извращенец,– прохрипело это непонятное созданье,– я так и знала.

Снова закрыла свои очи, и погрузилась в беспамятство. Но да, похоже она права. Я извращенец и маньяк, потому что сейчас я вдруг вспомнил ночь после мальчишника, и мой боец восстал с такой силой, что в ушах зашумело. Я все таки глянул на шикарные перси моей помощницы и едва не заорал. Над соском, на левой груди красовалась родинка в форме мотылька. У той, ненавистной толстухи из торта, была такая же. Это единственная примета, которую я тогда смог запомнить своим воспаленным мозгом.

– Не может быть. Это совпадение,– прохрипел я, накидывая на сиськи чертовой Параши обрывки рубашки. И сразу же выкинул из пухнущей от происходящего, башки эту ненужную мне информацию

В приемный покой какой – то убогой больницы, первой встретившейся на пути, я влетел как лось, убегающий от пожара. Девка в моих руках болталась макарониной, и больше не подавала признаков жизни. А у меня случился стояк всего организма, отягощенный дисфункцией речевого аппарата и отключением мозговых функций. Я мог только мычать, дико вращать выпученными глазами и стесняться торчащего колом «маленького Седова», с которым, кстати, ничего поделать не мог. Его видимо от стресса заклинило в возбужденном состоянии. В общем, выглядел я жутко брутально.