Супер-женщина (сборник)

Мама, как обычно, колготилась с вареньем, на этот раз смородиновое было у нее в тазу. Света выложила на стол гонорар. За питерский тренинг она получила столько, сколько за два месяца в поликлинике.

Муж отвернулся, все это ему не очень нравилось, но он молчал, он вообще не любил разговаривать. Голос подала мама.

– Трубы надо менять, – напомнила она про отопление, – а то зимой все перемерзнем.

Трубы поменяли, Светочка спешила уладить все свои домашние дела до осени. От Вадима приходили письма – из Москвы, из Киева, из Риги, из Новосибирска… Он звонил почти каждый день, Светочка закрывалась в ванной с телефоном и в эти моменты была похожа на страуса, который уверен, что его никто не видит, когда он зарывается мордой в песок.

В сентябре старший сын пошел в первый класс, Света его проводила, за ручку, с букетом и шариками. И вот наконец-то на семейном обеде по этому случаю она объявила, что увольняется из поликлиники.

Семья, естественно, заволновалась. Сестры завизжали:

– Ты бросаешь работу!

– В больнице у тебя зарплата! Стабильная!

– Стабильная зарплата в три копейки, – это она на всякий случай уточнила.

– Ну и что! Тебя все уважают! Ты скоро будешь завотделением!

– А с этим… у тебя что будет?

– Гонорар, – пыталась она успокоить, – и творчество…

Про творчество никто особо не расслышал, а гонорар при всем очаровании не вызывал доверия.

– Какой-то непонятный гонорар! Сегодня он есть, этот твой гонорар, а завтра его нет!

– Завтра я вылетаю в Иркутск, – наконец-то сказала самое главное Света. – Работать.

Мама перекрестилась. Сестры поснимали сланцы. Муж не выдержал. Он хотел возразить, но передумал и вышел из-за стола.

И опять чемоданчик, и снова пакуем вещички. Куртку, туфли, Чебурашку… Муж протянул ей конверт:

– Это тоже возьми.

Света увидела конвертик и присела. Это было ее же собственное письмо к Вадиму.

И как она могла оставить письмо на столе, ей было непонятно. Ведь прятала, скрывала эту связь, ни в коем случае не собиралась с мужем разводиться. Когда Вадим приезжал в ее город, она прикрывалась, чтобы объяснить, где была ночью. И помогала на дежурстве, и вела занятие в институте, и у подружки гипертонический криз… И вдруг оставила письмо.

Она положила в карман этот конверт и ничего не сказала. Врать было некогда – за ней приехало такси.

– Я все объясню. – Это она на крыльце сказала. – Когда вернусь…

Светочка вышла за калитку к машине, и тут ее резко ударило в спину. Так сильно, что она вскрикнула и упала руками на капот. Голова закружилась от боли, она не сразу поняла, что это было. А это были всего лишь сланцы, резиновые, сложенные подошвами вместе. Муж прицелился между лопаток и метнул их с крыльца. «Спасибо, что не нож», – подумала она и покатила.

Конечно, она рассказала об этом Вадиму и показала свое письмо, неотправленное. Пока летела с пересадкой до Иркутска, все время представляла, как расскажет, как покажет синячину на спине, спросит обязательно жалобным голосом: «И что теперь делать?» Предполагала, разумеется, как отреагирует маэстро на такую новость…

Вадим рассмеялся, когда услышал про сланцы и про письмо, которое она случайно забыла на столе.

– Случайно! – Он долго хохотал. – Светочка! Случайно? Только мне не рассказывай, милая моя… Мужу расскажи, а мне не говори – случайно. Ни за что не поверю… Ты хотела от него освободиться, я это знаю, меня невозможно обмануть.

Вадим смеялся, и она смеялась. Потому что рассказала об этом не дома, не в своем городе и не в Москве в гостинице, а в Иркутске, точнее, на берегу Байкала. А до Байкала от нашего города – о-го-го сколько верст. Так далеко, что, когда сидишь в нашем городе, кажется, что нет никакого Байкала. А когда стоишь на берегу Байкала, то все проблемы, которые остались в нашем городе, кажутся маленькими-маленькими по сравнению с этим огромным северным морем.

Байкал ругался. Приходилось отскакивать от неожиданно сильной волны, но брызги попадали в лицо и на одежду. У горизонта Байкал добрел, закатные лучи резали небо, все сияло… И Светочка сияла. Она казалась себе смешной в специальном костюме – теплом, непромокаемом, который ей вручили на турбазе. Из капюшона торчали одни глаза, дождь стучал в козырек шумно, как по крыше.

«И что теперь будет?» Об этом она спрашивать не хотела. Вадим рядом, значит, все будет хорошо. Это казалось понятным.

– Вот бы увидеть себя с самолета… – Она вздыхала, прижимаясь к его плечу. – Пролистать, проглядеть все, как фильм…

– Какой запах! – Вадим потянулся с наслаждением и глубоко вдохнул. – Чувствуешь разницу? Чем пахнет твой Дон? Рыбой, тиной… Море… Море – солью и водорослями… А Байкал пахнет чистой родниковой водой…

– Да, запах сумасшедший, – сказала она и засмеялась. – Это я не про Байкал, я про уху!

Уху готовили друзья Вадима. Он всем представил девушку – «моя Светочка», и это тоже успокоило хрупкое женское сознание.

Ужинать сели в маленькой деревянной столовой. В баньке дымилась труба. За калиткой ходили лошади с жеребятами, хвостами отгоняли комаров. Гуси тянули толстые шеи и сами уходили ночевать в сарай.