Супер-женщина

Она убежала из номера и снова нервно застучала каблуками, перебирая мелко в узкой юбке – тук-тук-тук. И снова спряталась в своей машине, как в танке, и рванула по шоссе.

«Что ж так погано мне, – плевалась про себя Нино, – что ж так воротит-то меня?»

Она глотнула пива, пытаясь заглушить неприятное гадливое чувство. Ей показалось, что белье в гостинице было плохо выстирано. Пиво, разумеется, не избавило Нино от брезгливости, не помог даже Шнур на всю катушку, и жвачка тоже не помогла. И ничего не помогает в подобных случаях.

Нино подумала сначала, что тошнота ее связана с голодом. Потом предположила, что это совесть ее мучает, что жалкие остатки какой-то непонятной морали в ней еще живы… Но нет, мораль к таким моментам никакого отношения не имеет. Все было гораздо проще. Если женщина убежала из постели недовольной, у нее остается отвращение к случайному любовнику. А если баба выползает из кровати счастливой, то никакие угрызения совести ее не терзают и никакой тошноты и брезгливости нет. Что, конечно – и вместе с Нино мы должны обязательно это заметить! – случается крайне, крайне редко. И этот эксперимент, который голодная Нино весь день над собой проводила, ни в коем случае не стоит повторять, так же как, например, глотание шпаги или хождение по углям.

5. Шопинг

В восемь вечера Нино прикатила в торговый центр. До закрытия оставалось около часа, толпа шопоголиков стремительно переплывала из магазинов в кафешки. Первым делом Нино побежала за ботинками для мужа, схватила те самые, белые с красной полоской, и после этого решила проскакать еще немножко по магазинам для себя.

Шопинг Нино отвлекает. От чего? От всего. Это копание в тряпках, эти микроцели и микровопросы… Что выбрать: белое в черный горох или черное в белый горох? Все это занимает мозг на некоторое время, а нам того и надо, мы будем ковыряться в очередных трусах, носках, колготках, джинсах, майках, сапогах, лишь бы только не думать о своих настоящих проблемах. В этом торговом центре Нино проводила кучу времени, по выходным она приезжала сюда вместе с мужем, и это позволяло им не оставаться тет-а-тет, не упираться носом в хроническую неудовлетворенность.

Нино прекрасно знает, где какие шмотки, где какие скидки. Она бежит по галереям, как будто за ней гонятся, как будто ей дали задание проинспектировать каждый бутик. Она как обезьянка цепляет юбки, кофты, платья, которых и без того у нее куча, потом ждет очередь в примерочную и там рассматривает себя в зеркале и не может понять: радует ее новая тряпка или не радует.

Большую часть того, что надергала с вешалок, Нино оставляет в кабинке, кое-что пробивает на кассе. Дома она все это снова меряет и удивляется: «Как я могла купить такую жесть?»

В следующий выходной Нино привозит половину барахла обратно в магазин. И в тот вечерок она прихватила пижаму, очередная пижама неделю провалялась у нее в машине, она принесла ее возвращать.

– Почему? – спросила продавщица.

– Великовата, – объяснила Нино. – Это размер L, а я ношу М.

– Но ведь это пижама? – Продавщица удивилась, хотя и не ее это было дело, удивляться. – Вам не все равно, в какой пижаме спать?

– Да, в общем, все равно… – Нино задумалась. – Я вообще люблю спать голая, сама не знаю, зачем я стала покупать пижамы?

Нино сдала пижамку, но тут же прикупила новую сорочку на тоненьких бретельках, и прихватила пару стрингов, и померила лифон, который, к счастью, ей не подошел.

В галереях стемнело, бутики закрывались, последние шопоголики толпились у эскалатора. Нино никогда не стояла на эскалаторах, она всегда бежала, это было выше ее сил – стоять и ждать, пока тебя дотянет медленная лента. Она подхватила пакеты и направилась к лестнице. Вот там-то, под лестницей, к вашему сведению, она как раз и светилась – неприметная вывеска с красными буквами «Интим». Нино уперлась в нее носом, и, только тогда вспомнив про вибратор, она шагнула в эту пропасть.

Магазин оказался пустым. В смысле, покупателей в нем не было, если не считать одну молодую мать с коляской. Женщина развернула младенца лицом к выходу, а сама пробивала на кассе покупку.

– Мужу подарок! – хохотала она. – Он так удивится, так будет смеяться…

У кассирши на лице не дрогнул ни один мускул, она заворачивала в черную бумагу коробку с резиновой женщиной с таким же видом, как в гастрономе заворачивают колбасу.

Вместе с кассиршей в зале работали еще два продавца, формат сотрудниц Нино удивил. Это были крепкие бабцы, в теплых жилетках и пушистых гамашах, такие же точно, как торговки на рынке где-нибудь у лотка с мандаринами или селедкой.

Девочки закрывались, кассирша пересчитывала деньги, две другие сидели за низким столиком посреди зала. В честь какого-то праздника они накрыли себе полянку: сальце, черный хлеб, картошечка, огурчики соленые… Все это мило размещалось в окружении фаллосов, плеток, развратного белья и прочей страсти.

Толстуха, похожая на бандершу, заметила Нино с неудовольствием.

– Хотели что-то? – небрежно кивнула она.