Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

Мне тоже очень хочется как можно скорее оказаться рядом с тобой, гулятъ вместе по улицам Гаваны или Буэнос-Айреса открыто и без страха, без опасений, что кто-то может за нами следить. Но ты же помнишь указание Тома, что сначала ты должен сам утвердиться и обустроиться в Аргентине и что надо еще на мой отъезд получитъ согласие головной конторы[32]. Это во-первых. А во-вторых, я не могу не считаться с мнением мамы. Она права в том, что мне необходимо закончитъ этот учебный год. А это значит, что мы не сможем встретиться еще несколько месяцев. Очевидно, судьба решила проверить нашу любовь более длительной и мучительной разлукой. Надеюсь, что она будет последним нашим испытанием. Уверена, что мы выдержим его и будем всегда вместе.

Пиши мне чаще.

Твоя Луиза».

* * *

В Гаване Иосиф через своего агента «Марио» познакомился с генеральным секретарем компартии Кубы Власом Рокой, которому он представился сотрудником аргентинского филиала Коминтерна. Когда разговор зашел о приходе к власти нового президента страны генерала Батисты, Блас Рока подчеркнул:

– Он дал нашей стране некоторые демократические свободы и даже позволил легализовать политические партии. Благодаря ему США отменили неугодную кубинскому народу «поправку Платта»[33]. Но кубинцы не могут простить американцам, что они отстранили от власти Временное революционное правительство, во главе которого был уважаемый в стране профессор Гаванского университета Рамон Грау Сан-Мартин…

Решив поддержать тему беседы по «поправке Платта», Григулевич, как бы между прочим, заметил:

– Поскольку «поправка Плата» отменена, ваше правительство имеет теперь право самостоятельно заключать различные международные договоры. В этой связи я хотел бы попросить вас, компаньеро Рока, о следующем. Нельзя ли через коммунистов, представленных в Учредительном собрании, поставить в повестку одного из заседаний вопрос об установлении дипломатических и экономических отношений с Советским Союзом как со страной-организатором Коминтерна.

В этом вопросе Григулевич нашел не только понимание, но и полную поддержку у лидера кубинской компартии. Он назвал ему несколько имен и фамилий, на которых Григулевич мог стопроцентно положиться в своей работе по линии Коминтерна. Практически это были наводки для вербовки людей, полезных для политической разведки. И разведчик-нелегал не упустил предоставленного ему шанса – он привлек к сотрудничеству двух кубинцев, присвоив им клички «Хорхе» и «Орландо», и еще на двух дипломатов, выехавших на работу в Аргентину и Уругвай, получил установочные и характеризующие данные. Своим личным шифром он внес в записную книжку их имена и фамилии для последующей вербовки.

* * *

Через два с половиной месяца для встречи с Григулевичем в Гавану из нью-йоркской резидентуры прибыл новый куратор по линии политической разведки Павел Пастельняк. Это был высокий, с тяжеловесным взглядом глубоко посаженных черных глаз и с мрачным, изрытым оспинами лицом пожилой человек. Он был старше Иосифа почти на двадцать лет, однако в разведку пришел намного позже своего молодого коллеги и чувствовал себя в ней весьма неуютно из-за незнания английского языка.

Когда Григулевич рассказал ему о своем положении на острове Куба и о проведенных им двух вербовках, то Пастельняк, посмотрев на него своим тяжелым взглядом, который не каждый мог выдержать, сердито обронил, обращаясь к нему сразу на «ты»:

– А кто давал тебе санкцию на эти вербовки? Ты вроде бы не испрашивал у нас на это разрешения?

Вопрос Пастельняка задел за живое Иосифа, и он со свойственным ему юмором изрек:

– Давайте, Павел Пантелеймонович, замнем для полной неясности и вашей полной неосведомленности этот вопрос!

– Нет, я требую объяснения!

– Ну посудите сами, как я мог получить санкцию на вербовку, если я длительное время нахожусь без связи?! Дважды я пытался связаться с резидентурой через Лизи и Ричарда, но ничего из этого не вышло. Никто и из резидентуры не пытался выйти на меня. И потом, учтите, я вербовал кубинцев не для вашей резидентуры и не для московского разведцентра, а для себя, для своей работы в латиноамериканском регионе. И если уж на то пошло, то именно я отвечаю за свою работу головой, а не тот человек, который может за тысячи миль отсюда давать мне указания, задания и инструкции…