Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

2. Международная организация за мир должна мобилизоваться для привлечения рядовых священников в это движение. Особенно большие успехи могут быть достигнуты в этом отношении во Франции, Англии, Латинской Америке и Африке;

3. Следует подобрать пятерку католиков-расстриг и с их помощью организовать, лучше всего во Франции, печатный ежемесячник, издаваемый на двух или трех языках, направленный против Ватикана. Такой ежемесячник следует распространять в поповских низах и в низах католической церкви.

Что касается политики по отношению к католической церкви в странах народной демократии, то, мне кажется, следует организовать в системе советских органов госбезопасности или вне их «Центральное бюро документации по Ватикану» и по борьбе с его агентурой. Такое бюро должно сосредоточивать в своих руках всю имеющуюся документацию, касающуюся Ватикана, его истории, руководства и политики в отдельных странах, а также все материалы, касающиеся работы ватиканской агентуры в странах народной демократии. Особое внимание следовало бы уделить Польше, которая по сравнению с другими странами народной демократии, располагает большим католическим населением. Кроме того, Польша располагает «святыми» городами с соответственно историческими католическими традициями, как, например, Краков — город идеальный для нового авиньона.

Бюро может вначале состоять из тройки или пятерки ответственных товарищей, первой задачей которых было бы разработать проект организации Бюро и детальную программу действий на первое время.

В случае надобности могу предложить свою помощь в подготовке такой программы или плана, поскольку я давно и старательно собираю различный материал по разделам: история католической церкви с учетом всех ее «пороков»; история расколов, смут и фронд в католической церкви; отношения между Италией и Ватиканом; современная организация Ватикана и методы его работы за границей; иезуиты; разведработа Ватикана; Ватикан и США. По каждому из этих разделов у меня накоплен уникальный материал на объемистую документальную книгу[172].

Макс».

Но легкий успех Григулевича в добывании большого количества разведывательной информации не особенно радовал его. Правы, наверное, люди, которые говорят, что счастье можно испытать лишь тогда, когда карабкаешься к успеху. А как только успеха достигаешь, то уже не ощущаешь себя счастливым. Да и положение его в дипломатическом корпусе начало с некоторых пор беспокоить. Мало того что посланником Польши в Италии оказался хорошо знакомый по совместной революционной деятельности Ян Друто (настоящая его фамилия Ионас Другас — литовец по национальности), так еще и Луиза огорчила сообщением о том, что на последнюю женскую посиделку[173] к ним «на огонек» зашла недавно приехавшая в Рим на должность атташе по культуре посольства Мексики некая Пальма[174]…

— Ну что из этого? — не придал значения ее известию Теодоро.

— Когда она увидела меня, — с волнением продолжала Луиза, — то сразу подошла ко мне и сказала: «Вы поразительно напоминаете мне кого-то, но не могу вспомнить кого. Где же мы виделись с вами?» Она внимательно всматривалась в меня, потом с сомнением произнесла: «Вы напоминаете мне одну из моих бывших учениц в Мехико, где я много лет учительствовала…» Я, конечно, узнала ее… В последний раз мы виделись в сороковом году… Она действительно моя школьная учительница, у которой я училась почти пять лет…

— И чем же ваша встреча закончилась? — сохраняя показное безразличие, спросил Теодоро.

— А ничем! Она весь вечер не спускала с меня глаз. Наверно, пыталась вспомнить, где видела меня… Ты не боишься? Вдруг она узнала меня? — Глаза Луизы смотрели на мужа с надеждой и страхом.

— Я ничего не боюсь, Луиза, — утешил он ее. — А если когда-нибудь испугаюсь, то все… провалюсь. Самое главное в таких случаях — надо надеть на себя маску и панцирь. И потом, мне некогда бояться, потому что у меня всегда много работы…

Лишь невероятным усилием воли он сохранял внешнюю невозмутимость. Прекрасно понимая, что все это будет осложнять им обоим жизнь, Теодоро решил не попадаться на глаза старому другу Яну Друто на протокольных мероприятиях и исключить возможность встреч с ним где бы то ни было, а Луизе порекомендовал пореже посещать женские «посиделки»[175]. Волнение, сосредоточенность мысли — сжигали Теодоро. Это было не беспокойство и не тревога, но что-то все равно мешало. Явилось подобие какого-то разочарования — будто неприятность ждала впереди. «О возможном опознании меня и Луизы надо обязательно проинформировать Центр», — подумал он и, не откладывая дело в долгий ящик, сел за стол и написал очередное донесение в Москву:

«1. Мое положение в Италии и о «моей» стране с точки зрения легенды и прикрытия.

За отчетный период мое положение с точки зрения легенды и прикрытия в основном укрепилось как в Италии, так и в «моей» стране. От имени «своего» правительства подписал с Италией довольно выгодный обеим сторонам торговый договор на два с половиной миллиона долларов.