Супербоец

– Ничего, – пожал плечами Эскулап. – Хотя мне говорил один человек, ныне покойный… Так вот, когда мы разговор завели о внешних проявлениях стресса у различных людей, он проговорился… Так, дословно… «Одни нос чешут или ухо. А у одного Ангела небесного такая манера – когда волнуется, стискивает в руке античную монету. На груди ее носит. Специально, чтобы под рукой была, когда начальство выдерет»… Вот так. – Феноменальная память Эскулапа хранила воистину золотой запас.

Вредно иметь привычки тем, кто хочет быть незаметным. Но сегодня Ангел может быть другим, совсем другим. Одна надежда: привычки – это не просто повторение каких-то действий. Это отражение внутренних конфликтов. И они сопровождают человека порой всю жизнь. Но все равно не густо…

Единственным реальным и быстрым вариантом выполнения хотя бы задачи-минимум виделось внедрение в «Лигу здорового духа». Попытка обычными способами разобраться, что творится за этой ширмой, не привела к успеху. Сложность была в том, что большинство сотрудников «Лиги», не говоря уж о ее последователях, понятия не имеют, что эта организация – лишь сеть по выявлению среди населения людей с определенными свойствами, розыска заготовок для изготовления «терминаторов». При этом со стороны понять, кто тут куклы, а кто кукловоды, оказалось оперативникам «Пирамиды» не под силу. Ангелом, а равно его приспешниками могли оказаться клерки на десятых ролях, а руководители «Лиги» не более чем напыщенные болваны. Хотя могло быть все и по-другому. Информации – ноль. Единственный путь – внедрение. Вот только как сунуть нос в этот пыльный чулан, запертый на семь замков?

На первоначальном этапе помогла Инна Карзунова, та самая, которая нашла для «Лиги» ленинградского бандита и неврастеника Ирокеза. Воспользовавшись ее тестами для выявления «заготовок», эксперты «Пирамиды» обнаружили, что Влад как нельзя лучше подходит по всем критериям на роль новообращаемого. Достаточно редкий психотип, за который специалисты «Лиги» должны ухватиться.

Гермес принял решение о «погружении» Влада» скрепя сердце.

– Это какое по счету твое внедрение, Русич? – шумел он, выпуская пар. – Сколько ты палился? В разведке погружаешься один раз, после чего переходишь на скамейку запасных. А тебе это стало как в булочную сходить.

– Но другого пути нет, – возражал Влад.

Гермес, скрепя сердце, признавал правоту этих слов. Русич – лучший его специалист по внедрению. Этот талант подразумевает не только быстроту реакции, таланты психолога, ум и находчивость. Есть и нечто другое. Это способность так вживаться в образ, чтобы окружающие, порой обладающие незаурядным умом и опытом, с обостренной интуицией не почувствовали фальши. Влад умудрялся быть своим и среди братков, и среди террористов, и среди ученых. Но у любого нелегала есть предел. Не почувствовать его – это означает рухнуть в пропасть. И хорошо еще, если смерть будет легкая…

– При осложнении обстановки, даже намеке на возможность засветки немедленно выходишь из игры, – произнес Гермес устало.

– Я все понял, – кивнул Влад.

– Эх, Русич, – покачал головой Гермес.

А Влад, глядя на своего руководителя, опять подумал о том, что тот довел далеко не всю информацию. Гермес наверняка знает больше, и это знание его не радует…

Поезд начал тормозить у полуночного полустанка. С шипением из бутылки вырвалась пепси-кола.

– Осторожнее, Леха, все купе зальешь, – возмутился бизнесмен.

– Фигня… Э, земляк, давай накатим за светлое будущее по рюмашечке, – обратился Леха к лежащему на верхней полке Владу.

– Дай человеку спокойно поспать. Завтра его мозговерты мучить начнут. Белым халатам только волю дай.

– Хе, тяжелый случай, – хмыкнул Леха. – Самый повод напиться…

Смешно, но эти слова попали в точку. Владу вспомнились напутствия Эскулапа, отличающегося мистическим свойством проникать в суть предмета:

– Ты лезешь в преисподнюю, Влад. И тебе там будет так трудно, как не было никогда. Учти, что тебя ждет не добрая честная драка, а путешествие по темным дьявольским коридорам…

* * *

Утром поезд подкатил к перрону самого банального провинциального вокзала пятидесятых годов двадцатого века с неизменной квадратной часовой башенкой и более поздней стеклянно-бетонной пристройкой. Конечно же, как и на тысячах привокзальных российских площадей, напротив возвышалась кирпичная восьмиэтажная гостиница, носившая название города – «Торшанск». Площадь протыкал прямой, как стрела, проспект сталинских пятиэтажек, от него же струились извилистые улочки древних двухэтажных домишек.