Супербоги. Как герои в масках, удивительные мутанты и бог Солнца из Смолвиля учат нас быть людьми

Как Румпельштильцхен, Том-Тит-Тот и прочие фольклорные персонажи, которые понимали, что имена обладают могуществом, и потому хранили их в секрете, Супермен держал дистанцию с Кларком – и наоборот. Их пути редко пересекались. Кларк прятал душу под непритязательным костюмом и очками. Если Лоис, девушка, узнает, кто он такой, ему конец. Она станет давить, вынудит его сменить кричащее трико и жизнь, полную приключений, на что-нибудь менее позорное, более домашнее. Будет ждать его к ужину, когда нужно срочно спасать тонущие океанские лайнеры. В конечном итоге его самообман, его фантазии о том, как однажды он поведет Лоис к венцу, – всего лишь самообман и фантазии; женившись на Лоис, он навеки пребудет Кларком. И не важно, насколько он быстр и силен: он пребудет Кларком, который носится вокруг планеты за продуктами.

Чудо-Мальчик Робин впервые появился в «Detective Comics» в 1940 году. Его анонсировали как «СМЕЮЩЕГОСЯ МОЛОДОГО СОРВИГОЛОВУ…» и «ПЕРСОНАЖА – НАХОДКУ 1940 ГОДА»; на обложке он выпрыгивал из циркового обруча, который держал улыбающийся Бэтмен. Взрывом восторга обложка сигнализировала о том, что в комиксы, рожденные Депрессией, явился бесстрашный деятельный дух.

Дика Грейсона представили читателям как типичного персонажа «Города мальчиков»[85]; нахального беспризорного забияку; осиротевшего сына убитых воздушных гимнастов. Робин был цирковым пацаном, невозможно вообразить человека, более далекого от Бэтмена в смысле социального класса и среды, но сердце у Робина было отважное, и такого храброго мальчика Бэтмен никогда не встречал. Им вполне логично было объединиться и вместе вести свою антипреступную жизнь.

Жизнерадостность и воодушевление харизматичного оптимиста Робина понудила скованного миллионера и протестанта Уэйна слегка расслабиться. Парнишка плеснул на злые улицы Бэтмена карнавальной joie de vivre[86]. Появление Робина превратило мрачные истории о преступлениях и наказаниях в захватывающие приключения двух смельчаков, до того богатых, что могут себе позволить заниматься чем угодно.

После 1940 года улыбка редко сходила с лица прежде кислого Бэтмена. Бэт-пещера наполнялась трофеями, там копились невероятные сувениры их с Робином приключений: центовая монетка с Линкольном, размером с колесо обозрения; робот-тираннозавр; несколько смертоносных зонтиков из арсенала Пингвина; и целый гараж потрясающего транспорта. Пещера обернулась то ли музеем, то ли исполинской корзиной с игрушками, то ли парком аттракционов. Глазами Робина безжалостный, беззаконный мир Бэтмена – мир теней, крови и ядовитых химикатов – виделся преступным Диснейлендом. Даже правоохранительные органы сменили гнев на милость: Бэт-Мен 1939-го был грозным одиночкой, за которым по крышам Готэма гонялась полиция, а Бэтмен и Робин стали гордыми гражданами и официальными помощниками полиции Готэм-Сити, трудились бок о бок со своими официальными коллегами в полицейской форме, вместе с ними защищая любимый город.

По всему выходило, что молодой Брюс Уэйн, чьи чувства умерли вместе с родителями в Преступном переулке, наконец-то повстречал друга, с которым можно разделить эту странную и увлекательную тайную жизнь. В лице десятилетнего осиротевшего акробата эмоционально заторможенный Бэтмен обрел идеального приятеля. Едва на сцене появился Робин, Бэтмену пришлось повзрослеть, взять на себя ответственность, и на смену кровожадному молодому Темному Рыцарю из оригинальных, отдававших бульварщиной приключений явился совсем другой герой – отважный старший брат, лучший друг, о каком только может мечтать ребенок. Беззаконная гроза преступного мира стал детективом, человеком, которому мы можем довериться – и даже доверить своих детей.

А затем в разгар паранойи и самоанализа выступил Уэртем со своими инсинуациями. Во тьме, что пала на DC Comics в период слушаний в конгрессе и публичных отречений, сохранилась лишь горстка супергероев, и при выключенном свете все они одичали. Как будто прямо сквозь плоть стали тошнотворной зеленью просвечивать их скелеты – наружу выходили поразвлечься их радиоактивные, ночные, темные «я». Даже Робин не уцелел пред лицом едкой контратаки вытеснения. Чудо-Мальчик сдался, обессиленный приговором злого доктора У., и на поверхность всплыли жуть, скисшая тушь и шепотные намеки.

В душе Робин теперь сомневался, что роль в жизни Бэтмена назначена ему навсегда. В историях вроде «Напарник Бэтмену!» Чудо-Мальчик хоронился, хандрил и нервно потел, все сильнее подозревая, что его выпихивают в пользу Вингмена[87], взрослого, который наряжался под голубя, раскрашенного хипьем из баллончиков. Эта угроза оказаться на обочине возникала все чаще, а Робин становился все суетливее и слезливее.

Поскольку ни музыкой, ни звуковыми эффектами подчеркнуть эмоциональную сцену в комиксе нельзя, приходится полагаться на слезы ручьем и мелодраму. Дабы до юных читателей дошло, что персонажи очень огорчены, эти последние вынуждены рыдать в голос.