Супербомба для супердержавы

Передний край ее проходил через Арзамас-16 и Челябинск-70 — дваЯдерных центра Советского Союза. Вспоминает Главный конструктор академик Борис Литвинов:

«Исключение ядерных испытаний из процесса разработки ядерного заряда равносильно исключению из процесса создания самолета этапа начальных полетов. Ведь только сумасшедшему может прийти в голову мысль выпустить самолет для полетов с пассажирами без опробования его опытными летчиками-испытателями, хотя летным испытаниям и предшествует большая работа проектировщиков, конструкторов, технологов, в результате которой рождается крылатая машина. В отличие от примера с самолетом при создании ядерного заряда перед этапом проектно-конструкторских работ стоит очень важный этап расчетно-теоретических исследований, на котором моделируются процессы возникновения и развития ядерного взрыва. Ядерный взрыв — явление архисложное… Не существует никакого другого способа, кроме испытательного ядерного взрыва, чтобы определить реальность принятой модели. Только тщательные и тонкие физические измерения излучений и эффектов ядерного взрыва позволяют установить, насколько наши представления о работоспособности и энерговыделении данного образца ядерного заряда соответствуют его реальным возможностям. Вот почему испытательный ядерный взрыв для ядерного заряда можно считать равнозначным первому испытательному полету вновь создаваемого самолета. Конечно, можно создавать проекты самолетов и без полетов, на бумаге и даже в металле, но вот отпустить самолет в полет с пассажирами не решится никто.

Так и произошло в НИИ-1011. Новые ядерные заряды, ожидаемые характеристики которых соответствовали заказам военных, превращались в «металл», но это были «нелетавшие самолеты». Они ждали своих «полетов» — ядерных испытательных взрывов».

НИИ-1011 — это молодой Ядерный центр на Урале, который был создан в 1956 году.

Хрущев прислушивался к мнению атомщиков и военных. Особенно после того конфликта, который случился с И.В. Курчатовым и К.И. Щелкиным.

Незадолго до своей смерти Игорь Васильевич Курчатов не поддержал идею мощных ядерных взрывов. Он считал, что тех зарядов, которые уже созданы, вполне достаточно. Ясно, что на него повлиял Главный конструктор и Научный руководитель Уральского центра Кирилл Иванович Щелкин. Авторитет этого выдающегося физика и конструктора, трижды Героя Социалистического Труда был огромен, но тем не менее Хрущев в резких тонах выразил свое недовольство. Но Щелкин настаивал на своем. Неожиданно он подает заявление, мол, «по состоянию здоровья» он не может руководить Ядерным центром. Хрущев негодует и… распоряжается отправить Щелкинана пенсию! К стыду руководства, Щелкину устанавливают обычную пенсию, звезды Героя, Ленинская и Государственные премии уже не играют никакого значения: не подчинился — наказываем!

Кирилл Иванович утверждал, что для устрашения врага достаточно тех ядерных зарядов, которые уже есть, а термоядерные монстры никому не нужны.

Ох уж эти технари! Что они понимают в политике?!

Тем более что в Арзамасе-16 появился еще один «политик»! Хрущев имел в виду Андрея Дмитриевича Сахарова.

Так получилось, но после смерти Курчатова Сахаров стал самым авторитетным специалистом, когда речь заходила о термоядерном оружии. А именно с ним Хрущев связывал перспективы той мировой политики, которую он предполагал вести.