Супердиверсант Сталина. И один в поле воин

Село с таким названием было куда меньше Клесова – одна улочка да два ряда домов. Но бой там шел нешуточный – выстрелы и очереди раз за разом сливались в общий шквал. Пара хат горела – прозрачные полотнища пламени закручивались к небу. Огонь сожрал крыши, а теперь выедал стены.

Добры молодцы Трошкина отправились на разведку и вскоре вернулись с известием, немало порадовавшим Судоплатова, – в трех усадьбах посреди села засели бойцы Шатова и Толика Капчинского. Их осаждает отряд Шухевича при поддержке пулеметчиков, устроившихся в домах напротив. Бандеровцы ждут подхода румын, чтобы те ударили из минометов, да и покончили со зловредными партизанами.

– Не дождутся! – ухмыльнулся Павел. – Значит, так. Группа Творогова обходит село огородами, чтобы выйти на улицу с противоположной стороны. Мы ударим с этой. Группа Приходько заходит с севера. Во-он там, где стога. Группа Трошкина подходит с юга. Ваша задача – зачистить дома, которые заняли бандеровцы, и ударить по штурмующим. А дальше видно будет…

– Товарищ командир, – расплылся в улыбке Капчинский, – меня восхищает вторая часть вашего стратегического плана.

– Цыц.

– Есть!

Судоплатов шел в бой, улыбаясь. Ему казалось, что враги его – всего лишь забавные уродцы, которых следует истребить как вид, как вредителей сельского хозяйства. Страха не было, осталась одна лишь брезгливость да желание поскорее закончить с грязным, но нужным делом.

Разумеется, никто из партизан не шествовал по единственной улице – группы пробирались дворами и огородами, протискиваясь сквозь дыры в заборах или перелезая с сарая на сарай.

Ни одна собака не залаяла, видимо, бандеровцы уже сократили поголовье псин, а самые умные «друзья человека» попрятались. Бревенчатых изб в селе не стояло, но и кирпичных домов было не видать. Строили тут из самана – из глины, перемешанной с соломой. Особой прочностью такой дом не отличался, но тепло держал. А пули, попадая в глинобитную стену, выбивали серые и рыжие пыльные фонтанчики.

Пролезая через пустой амбар, Судоплатов хотел было первым сунуться в широкую щель в стене, но Приходько опередил его, укоризненно шепча:

– Не лазылы бы вы, товарищ командир, поперэк батьки в пекло.

И Павел пролез вторым, скрываясь за широкой спиной Миколы.

Они попали во двор того самого дома, откуда «работали» два бандеровских пулеметчика.

Пройдя в дом, Судоплатов снял из бесшумного пистолета двоих укрофашистов и проник в комнату, откуда гулко расходилось громогласное тарахтенье пулемета.

Пулеметчик в нелепых атласных шароварах, в вышиванке, с немецкой каской на голове так и просился на плакат, олицетворяя холуйскую суть националистов, а оселедец, выглядывавший из-под каски, был как последний мазок.

Бандеровец, приговаривая: «Ось так… Ось так…», шпарил из MG-34. По полу катались стреляные гильзы, а в сторонке валялась пара черных тубусов с запасными стволами – этот немецкий пулемет сильно перегревался.

– Вот так, – сказал Павел, поднимая пистолет, и нажал на спусковой крючок.

Пуля пробила каску. Бандеровец вздрогнул и сполз, нелепо раздвигая ноги. Пулемет заткнулся, пуская дымок и запах каленого железа.

Не подставляясь под пули, Судоплатов покинул комнату и столкнулся с Миколой.

– Усэ, товарищ командир! – осклабился великан.

– Тогда к соседям.

– Ага!

У соседей было куда как веселей – добрых полсотни бандеровцев набилось во двор. Сам дом был поставлен буквою «Г», сараи и конюшня превращали ее в «П», и фундаментальные ворота замыкали в четырехугольник.

– Штурмуем? – азартно спросил Творогов.

– Отставить. Гросс!

– Si, comandante.

– Видишь выходы со двора? Вон и вон. И еще ворота с той стороны.

– Si.

– Везде поставишь растяжки.

– Гранаты?

– «Монки».

– Si!

Хосе исчез. Действовал испанец шустро, вскоре его помощник Ривас махнул платком из-за угла конюшни: готово!

– Микола! Гранатами богат?

– Трошки есть.

– Закидать двор одновременно с четырех углов.

– Зробимо!

Со двора неслись крики, глухо доносилась стрельба из пулемета.

Партизаны, прячась в бурьяне, подползли, привстали и метнули гранаты. Та же процедура повторилась со стороны улицы, и на счет «три» забабахало.

Не отягощенное храбростью воинство заорало, заметалось, бросилось вон со двора. Вот с треском, почти выламывая калитку, повалило человек семь или восемь.

«Монка» сработала как надо, железной метлой выметая душонки из тушек. И еще, и еще…

После того как рвануло в четвертый раз, Павел спокойно скомандовал:

– Добить.

Добили.

* * *

Непрямая атака, жесткое «выдавливание» противника дало свои результаты – бандеровцы так и не всполошились. Не поняли, что их, окруживших партизан, самих окружили – и выбивают.

Даже взрывы «МОН» были приняты ими за долгожданный минометный огонь, открытый румынами, что лишь обрадовало Шухевича, вдохновляя его на новые подвиги.

Трофейный «Ганомаг», доставшийся бандеровцам от партизан, выдвинулся из-за угла дома, в котором скрывался командир 201-го охранного батальона[17]. Высунулся пулеметчик, но тут же был снят партизанским снайпером. Вторая пуля достала водителя броневика.

«Ганомаг» взревел, дернулся, снося угол здания, и заглох.