Супердиверсант Сталина. И один в поле воин

– Это особняк в три этажа, – докладывал он оживленно, помогая себе руками, – внутри – двор. Туда под арку ворота. Закрытые. Я в щелку подглядел – «ЗИС» там. Тот самый! Я сразу увидал белую отметину на переднем крыле – как будто известкой мазнули! Мы с Гавриком местных поспрошали… Ну, как поспрошали… Поговорили за жизнь, посудачили, вскользь упомянули про тот самый «ЗИС» – вот, дескать, жируют шишки всякие! В общем, выяснилось, что как заехала машина, так больше и не выезжала. Я оставил Гаврика подежурить.

– Стало быть, – приободрился Эйтингон, – Павел Анатольевич все еще там.

– Могли и по дороге высадить, – прикинул Ермаков.

– Та навищо його высажуваты? – подивился Приходько. – Там вин, там!

– Значит, так, – Наум оглядел всех. – Это дело я беру под свою ответственность. Мы все знаем, чьи ушки торчат за похищением Судоплатова…

– А мени до сраки, хто там торчит! – разволновался Микола. – Треба вытащиты товарища командира. Ось так!

– Да я согласен, – улыбнулся Эйтингон, – и пойду до конца, кто бы в том особнячке ни засел.

– И я! – поднял руку Приходько.

– Мы все пойдем! – решительно сказал Трошкин.

– Я и не сомневался, – кивнул Наум. – Тогда готовимся. Как стемнеет, выдвигаемся!

* * *

Едва завечерело, как «опергруппа» выехала на место. Машины оставили на соседних улицах и собрались вместе.

Густые заросли сирени скрыли всех. Трехэтажный особняк напротив был темен и будто брошен.

– Никто не выезжал, – приглушенно доложил Шереметев, – приехал еще один «ЗИС», и один тип выходил, в магазин смотался и вернулся. Знаете, кто? Серега Крупский.

– Крупа? – поразился Трошкин.

– Знаешь его? – спросил Наум.

– Да чего его знать! Крыса та еще. Его перевели в «СМЕРШ», хотя оперативник он никудышний.

– Вряд ли в этом милом домишке служат опера, – усмехнулся Эйтингон. – Приступим. Только помните: всех, кто нас там увидит, надо будет валить. Иначе нас самих усадят рядом с Павлом, как соучастников и пособников.

– Да пошто вы нас все увещеваете? – усмехнулся Ларин. – И так все ясно. Схватили Павла Анатолича? Стало быть, поганки. Перебьем, однако…

– Ну, раз вы все понимаете, вперед!

Ломиться в ворота никто не стал. Ермаков ловко залез по водосточной трубе на карниз второго этажа, с помощью стеклореза и собственного локтя «отворил» оконную раму. Осмотрев помещение, сбросил вниз прихваченную веревку.

Вскоре вся группа очутилась в темной комнате, где пахло бумагой и кошками. На то, чтобы отворить дверь, запертую снаружи, потребовалось полсекунды. Щелчок – и Наум выглянул в неширокую щель. Он увидел длинный коридор, ряд дверей по одну сторону и широкие окна – по другую. Две тусклые лампочки давали мало света, едва выделяя казенные темно-зеленые панели и беленый верх.

«Ну, тем лучше, – подумал Эйтингон, – нам светиться ни к чему».

– За мной, – шепнул он. – Трошкин налево, Ларин направо!

Бывший милиционер и бывший охотник скользнули, пригибаясь, вдоль стены и вскоре вернулись.

– Никого! – доложил Евгений.

– Однако, мужик, – сообщил Иван. – Видно, что сторожить приставлен. А пол там хороший, не скрипит.

Эйтингон подумал и сказал:

– Трошкин… А ну-ка, глянь своим глазом. Не ваш ли знакомец там сторожем подрабатывает?

Капитан бесшумно прокрался и выглянул. Ему хватило одного мгновения, а после он обернулся и кивнул.

– Он! – сообщил Трошкин, вернувшись. – «Крупа»!

– Будем брать, – решил Наум.

Осторожно, бочком, он выглянул в окно. Во дворе горел яркий фонарь, и за окнами просматривались коридоры второго этажа – напротив и слева, а вот тот, где маялся Крупа, имел иную планировку – там комнаты и кабинеты располагались по обе стороны.

– Никого вроде. Ты, Гаврик, и ты, Федя, идете вкругаля и заходите с тыла. Крупа вас не заметит, он будет смотреть на меня.

Эйтингон, готовясь к операции, хотел сначала обрядиться в камуфляж, но потом передумал и остался как есть – в галифе и в кителе полковника.

Зайдя в комнату, через которую они проникли в особняк, Наум подсветил маленьким фонариком и выбрал себе папку посолиднее.

– Начали!

Дождавшись, пока за окнами по ту сторону двора мелькнет платок, Эйтингон решительно свернул за угол и пошагал прямо к «сторожу». Тот удивился малость, обнаружив полковника, энергично приближавшегося к нему. Лицо полковника выражало озабоченность, его губы шевелились, вычитывая что-то из открытой папки, которую он держал в руках.

Остановившись напротив Крупского, Наум поднял голову и спросил будничным тоном:

– Судоплатов еще здесь?

– Здесь… – вымолвил верзила, растерявшись. – А…

Договорить ему не дали – пистолет с глушителем, который Эйтингон держал под папкой, коротко прошипел.

Крупа вздрогнул, дернулся, словно желая прикрыть рану в груди, но сердце уже остановилось. Упасть верзиле не дали – подоспевшие Ермаков с Шереметевым подхватили никнувшее тело.

Наум махнул им рукой – в комнату, и подозвал Ларина с Приходько.

– Страхуете.

Неожиданно за дверью послышался чей-то голос, и створка приоткрылась. Спиной показался еще один громила, широкоплечий, с бритой головой.

– Слушаюсь, – прогудел он и аккуратно прикрыл дверь.