Суперфрау из ГРУ

Урсула без сил опустилась на стул, дыхание перехватило, на мгновение она потеряла дар речи. Что это может значить?

— Ты слушаешь?

— Да… Да, — выдавила она.

— Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для нас сделала, — его голос потеплел. — Тебе еще многое предстоит сделать, Урсула. Обещай мне, что будешь всегда аккуратной и внимательной, держи ушки на макушке и не грусти. Всего хорошего тебе. Прощай.

Урсула услышала короткие гудки в трубке. Все? Больше он не придет? Не будет разговоров, шуток, она больше не услышит его смех? Рядом с ней как будто бы образовалась пустота, и только теперь Урсула поняла, как же был дорог ей этот человек. Он всегда был рядом, и вдруг…

Позднее ее тоже записали в «амурный список» легендарного разведчика. Но это не соответствует действительности, хотя сама Урсула впоследствии признавалась в том, что она очень любила Зорге. «Меня потом много раз спрашивали, не спала ли я с ним. Я даже ни разу его не поцеловала! Да и быть того просто не могло — я только что вышла замуж, родила ребенка».[12] Но никогда, за всю ее жизнь, не было на стене ее дома другой мужской фотографии, кроме фото Рихарда Зорге.

Но надо было взять себя в руки — гости не должны ничего заметить. Она вздохнула, собралась с силами, улыбнулась и вошла в комнату — никто ничего не заподозрил. Может быть, только Рольф понял, что случилось что-то не то…

Конца расстройствам не предвиделось. Сорвалась долгожданная поездка в Берлин, куда Урсула с семьей хотела выбраться в отпуск. Но весной 1933 года из Германии пришли страшные вести — к власти пришли нацисты. В Шанхае на здании немецкого консульства развевался флаг с уродливой свастикой. Среди членов немецкой колонии тут же обозначились нацисты, которые внимательно присматривались к своим соотечественникам. Репутация Рольфа в политическом смысле была безупречна, что же касается Урсулы — то, даже если оставить в стороне ее национальность, снова всплыли слухи о ее принадлежности к германской компартии.

Каждый день в город приезжали немецкие безработные, и Урсула радовалась, что ее муж работает в английской фирме, и пока им бояться нечего. Теперь она лелеяла другую мечту — пригласить сюда всех своих родственников из Берлина. Красота экзотической страны захватила ее. Еще несколько лет, проведенных здесь, — и Урсула не захочет покинуть Китай, она была в этом больше, чем уверена. Однако уехать пришлось, и скорее, чем она думала…

Глава 4 В разведшколе

Должно быть, это Зорге, вернувшись в Советский Союз, переговорил с Центром об Урсуле. И в один прекрасный день Карл и Гриша зашли к ней домой. Разговор шел о ее будущем.

— Урсула, готова ли ты на полгода или, может быть, на более длительный срок поехать в Москву на учебу? — задали они вопрос, ради которого пришли. Положительный ответ на это предложение в корне менял жизнь Урсулы. Если она ответит «да», это будет означать переход от «добровольной помощи» советской разведке к профессиональной разведработе. С этого момента она переставал принадлежать себе. Не было никакой гарантии, что она вернется в Шанхай — ей предстояло работать там, куда ее пошлют. Кроме того, согласие означало, что на весь период учебы ей предстоит разлука с сыном. Ребенок не должен был знать русского языка, который он непременно освоил бы за полгода в Союзе. От нее требовалось немедленное решение — и она, не раздумывая, согласилась.

Впрочем, у Урсулы не возникало даже и мысли о том, чтобы оставить нелегальную работу и зажить «нормальной» жизнью. А учеба помогла бы ей еще лучше делать то, чем она уже и так занималась. На ее решение повлияли также и военные действия Японии против Китая, свидетельницей которых она постоянно была. Она также знала, да и товарищи все время повторяли, что «Гитлер — это война», и все прекрасно понимали, против кого в однажды обратятся оба агрессора. Это было решение ее личной судьбы — но принимала она его, исходя из международного положения. Такое было время, и так поступала не она одна.

Итак, Урсула согласилась, но в душе у нее царило смятение. Поездка в Москву означала разлуку с мужем — может быть, навсегда. Впрочем, в то время их семейная жизнь уже дала трещину. Но с ребенком она еще не расставалась ни разу в жизни. Тем более что Урсула не знала, куда пристроить Мишу. Ее родители не могли забрать его к себе — было бы безумием отправлять еврейского ребенка в нацистскую Германию. В их доме на Шлахтензее не раз делали обыск, отец уже тайно покинул Германию, собиралась эмигрировать вместе с остальными детьми и мать. Мальчика согласились взять родители Рольфа, которые жили в маленьком домике на чехословацкой стороне Ризенгебирге, неподалеку от германской границы. Они не задавали лишних вопросов, почему Урсула так поступает. Достаточно было сказать, что Мише необходима перемена климата и что так вместе с ней считает и Рольф. Впрочем, для иностранцев в Китае было обычным делом посылать своих жен и детей в период отпусков на родину.

С тяжелым сердцем уезжала Урсула из страны. Ее товарищи оставались в смертельной опасности.