Суперфрау из ГРУ

Она знала. Вскоре после приезда ей как-то раз пришлось довольно долго ждать Туманяна в доме на Арбате. Там она встретила немца, которого ее начальник тоже вызвал к себе. Они разговорились. Естественно, они не посвящали друг друга в подробности своей работы, но Урсула узнала, что этот человек был мужем Герты. Их послали вместе за океан, в одну из колоний. На пароходе его жена и напарница по уши влюбилась в сержанта английской полиции, заявила, что не может без него жить и даже пыталась покончить с собой. Ее мужу ничего не оставалось, как вернуться в Москву. «Я ведь с самого начала видела, что в ней что-то не так», — Урсула еще раз вспомнила, как внимательно и сосредоточенно Герта красилась, кажется, куда более сосредоточенно, чем работала ключом.

В Алупке она пробыла четыре недели, потом вернулась в Москву. Неподалеку, не то в Севастополе, не то в Ялте жила ее старая знакомая по Берлину, писательница Берта Ласк — ее муж работал там врачом. Урсула навестила ее. В 20-х годах она, вместе с Габо Левином и Гейнцем Альтманом не раз бывала в ее квартире в Берлине-Лихтерфельде. Берта рассказала, что Габо теперь живет в Москве, вместе с женой Хертой.

— Я ведь и ее знаю! — воскликнула Урсула. — Непременно зайду навестить. Мы с Габо были такими друзьями! Представляете, в 1924 году он, на свое жалкое ученическое жалованье, купил мне парабеллум. Они с Гейнцем учили меня стрелять! Потом, когда начались обыски, я спрятала его под стропилами — наверное, он и сейчас там…

В Москве она, действительно, навестила Габо. И он, и Херта очень обрадовались ей. Совсем недавно у них родился сынишка, и Урсула с удовольствие возилась с ним. В свое время Габо учил ее обращаться с пистолетом, а теперь она учила его обращаться с ребенком.

По возвращении из Алупки Урсула сначала жила в Москве, в гостинице. Товарищи, услышавшие, что она в Союзе, навещали ее, наперебой приглашали в гости. Среди них был Бруно Кюн — еще один ее знакомый по КСМГ. В Москве они случайно встретились на улице — рыжеватая шевелюра, веснушчатое лицо и удивительно синие глаза так выделяли его из толпы, что пройти мимо и не заметить было просто невозможно. В Берлине они встречались на собраниях, демонстрациях и во время воскресных загородных поездок, но до более близкого знакомства дело не дошло. Теперь они, наконец-то, познакомились как следует. Урсула знала, что Бруно был арестован нацистами, но сумел вырваться на свободу, а недавно вернулся из Испании, где он был комиссаром Первого партизанского батальона. Они без устали говорили об Испании, о положении в Германии и о работе с детьми, которая его всегда особенно интересовала. Это была их последняя встреча — в 1941 году Бруно сражался в фашистском тылу там погиб.

Однажды, когда Урсула проходила по коридору дома на Арбате, из какой-то комнаты вышел молодой солдат, и в приоткрытую дверь она увидела сидящего за письменным столом Карла Римма из Шанхая! Несмотря на строгие правила поведения в этом учреждении, Урсула ворвалась в комнату и обняла его. Судя по форме, бывший заместитель Зорге был в высоком офицерском звании. Он обрадовался не меньше, чем Урсула, и в тот же вечер пригласил ее в гости.

— Вашу семью я все время встречаю случайно! — засмеялась она. — То Луизу в Мукдене, теперь тебя в Москве!

А вскоре Туманян сообщил Урсуле, что на следующий день ей надо получше одеться — состоится торжественное вручение ордена Красного Знамени. Она надела свой лучший серый костюм, до блеска начистила туфли, необычайно долго расчесывала волосы. До Кремля она добиралась в открытом грузовике, вместе с советскими военнослужащими. Ветер превратил тщательно причесанные волосы в спутанную гриву. «Не судьба мне быть аккуратной», — смеялась она про себя.

В Кремле они прошли мимо часовых, миновали множество коридоров и очутились в небольшом зале. После нескольких минут ожидания вошел пожилой седой человек. Она не сразу поняла, что это Калинин. Для Урсулы было особенно большой радостью получить орден из его рук — она много читала об этом человеке и глубоко чтила его. Хотя процедура вручения орденов наверняка была для него чем-то привычным, Урсуле казалось, что он вносил в нее трогательную теплоту и сердечность. Калинин долго и крепко пожимал ей руку, и столь же долго аплодировали красноармейцы — вероятно, потому, что Урсула была среди них единственной женщиной. Свой орден за номером 944 она прикрепила, проделав в лацкане пиджака дырочку и навинтив на штифт двухсантиметровую плоскую гайку. Орденских планок тогда еще не существовало.

В тот же день Урсула встретила Фриду Рубинер — старую революционерку и замечательного пропагандиста теории марксизма, с которой познакомилась еще в Германии и которая лично знала Ленина и перевела на немецкий некоторые из его работ. Увидев орден, Фрида заключила подругу в объятия. Впрочем, свою награду Урсула носила только один день. А когда вновь уехала за границу, орден остался в СССР, в сейфе Разведупра.