Суперигрушек хватает на все лето

Ранним утром, когда я прибыл на остров, небо на востоке все еще было затянуто багрово-золотистыми облаками. Миранда только-только подоила козу и несла ведро с молоком. Когда я приблизился к ней, она замерла на месте, крепко сжав в руке дужку ведра. Она не слишком охотно ответила на мое приветствие и провела меня на кухню через задний ход. Так я впервые оказался в Доме Процветания — именно такое амбициозное название носил он. Однако там оказалось крайне мало материальных свидетельств процветания или современных удобств. К числу обитателей дома относились и монахи, занимавшие замок в стиле семнадцатого века. Они же построили и небольшую, ныне никем не используемую церковь.

Девушка — мне было чрезвычайно сложно определить точный ее возраст, но я полагал, что она еще совершенное дитя — повела меня к отцу. Повела по коридорам, большая часть окон которых была закрыта ставнями. Лишь одно окно было отворено навстречу солнечному свету, призванному скорее усилить таинственную атмосферу дома, нежели освещать длинный коридор. Миранда робко постучала в обшарпанную дверь в дальнем конце коридора. Чей-то глуховатый голос пригласил нас в комнату.

Она подтолкнула меня вперед, оставаясь за моей спиной.

Я вошел в святая святых Дома Процветания — просторную унылую комнату, стены которой, увешанные гобеленами различного вида, зрительно увеличивали ее размеры, а заодно усиливали душную, затхлую атмосферу. В одном углу стоял массивный письменный стол, за которым сидел крупного телосложения человек, бородатый, давно перешагнувший через грань среднего возраста. Перед ним лежала неаккуратно сложенная стопка каких-то бумаг. Человек не удостоил нас приветствием, лишь снова сел и смерил меня достаточно равнодушным взглядом.

Его дочь также не стала размениваться на излишние любезности и, сдвинув в сторону тяжелую ткань на стене, открыла моему взору окно, выходящее на северную сторону. Свет, проникший в комнату, как мне показалось, вместо того чтобы развеять удушающую темноту помещения, еще более ослабил сияние тусклой настольной лампы.

Приблизившись к столу, я представился, сообщив, что приехал на остров в поисках какой-нибудь временной работы.

Грузный незнакомец встал, перегнулся через стол и протянул мне руку, которую я довольно осторожно пожал.

— Эрик Магистоун, — представился он гулким басом. Прежде чем велеть дочери объяснить мне, чем я буду заниматься, он бросил на меня исподлобья внимательный взгляд. Затем снова тяжело опустился в кресло. Похоже, Миранда была сильно озадачена тем, чем мне предстояло заняться.

— Можете для начала заготовить дров, — сказала она.

Я сделал, что мне было велено. Было непривычно повиноваться приказаниям ребенка, пусть даже и очень красивого, особенно если принять во внимание то, что и сам я не так уж давно расстался с детством.

Дом когда-то был замком, построенным для защиты побережья от хищных и алчных соседей, особенно датчан. Прежний хозяин, Фердинанд Робсон, перестроил его, вернее, пристроил к нему флигель и оранжерею. Ставня, сорванная в сильную бурю несколько лет назад, разбила стеклянную крышу оранжереи, которой затем перестали пользоваться. Это привело к ее упадку.

Для жилья мне предоставили одну из комнат в башне.

Работа была отнюдь не изнурительной. Раз в неделю к острову причаливала лодка с материка, на которой доставлялись съестные припасы. На меня была возложена обязанность расплачиваться за доставленное и относить ящик с припасами в дом. Мне также доверили доить козу и собирать яйца, которые куры откладывали возле дома или где-то внутри него. К югу от замка располагался небольшой пруд, в котором я мог купаться. На острове я также открыл для себя немало и других развлечений. Монахи, жившие в доме в ту пору, когда он служил монастырем, разбили поблизости несколько фруктовых садов, и деревья в них плодоносили до сих пор. В самых разных, довольно неожиданных местах поблизости от дома росли ягодные кустарники, плодовые деревья и орешник. Семена плодов и ягод, очевидно, разносились повсеместно птицами, коих на острове водилось множество. Казалось, будто они оглашают своими трелями окружающее пространство, сидя на каждой ветке. Помимо перелетных птиц, на острове водились фазаны, куропатки и даже павлины, оглашавшие ночь своими пронзительными криками. Немало водилось на острове диких кошек, в изобилии населяли его также и кролики.