Суперкиллер

  В небольшом зале неярко горел свет. Многие кресла пустовали: на сходняк явилось всего полтора десятка воров. Остальные, к которым тоже приходили анонимки, предпочли срочно выехать за границу, как Аркаша, схорониться за каменными стенами следственного изолятора в Бутырках, сев туда собственной волей по пустячным обвинениям, как Румынчик, или просто скрыться в неизвестном направлении, как Швед, Абрек и некоторые другие.

  - Ну, всё, больше ждать не будем, - сказал Губарь. - Собрание объявляю открытым. Кто чего хочет сказать?

  Все молчали и смотрели на него выжидающе.

  - Клепиков, сыскарь хренов, - продолжал Губарь, - и не чесался даже, только денежки наши на дурь переводил, от неё и загнулся. А этот пидор, который шлёт малявы с угрозами, мочит наших братанов направо и налево!

  - И нагло как мочит! - послышались голоса. - Оборзел совсем, падла!

  - Слышали, что он сделал с Шайтаном? - возмущённо прогудел Репа. - Тюбик с вазелином ему в рот воткнул! Да за такие дела ему нужно руки-ноги оборвать и ему же в жопу вставить!

  Собрание дружными возгласами согласилось с ним.

  - Как бы он нам самим... не вставил... - пробормотал Никсон, тревожно поглядывая по сторонам.

  - Дела наши хреновые, - резюмировал Губарь. - Получается так, что он знает о нас всё.

  - Да кто он - Андропов, что ли? - ехидно спросил вор Бурый.

  - А может, и правда, он завязан на ФСБ, - возразил Губарь. - Мы как слепые котята перед ним. Куда ни закантуйся - отовсюду вынет!

  - И что же делать? - спросило сразу несколько голосов.

  - Это мы и должны решить.

  Из кресла поднялся Никсон.

  - Вот что, братки, - сказал он. - Я воробей стреляный, попусту базарить не буду. Шмаляет эта гнида лихо, по четыре трупа в неделю выдаёт. Так что, если мы опять порешим идти на затяжку, то через пару месяцев всем нам лежать на кладбище.

  - Платить предлагаешь? - недовольно загудели воры, а Репа прокричал:

  - Чтобы я стал терпилой у какого-то фраерчонки, хоть и сильно меткого? Да никогда такого не будет! - И он закашлялся, подавившись дымом своей сигареты с анашой.

  - Ну и подыхай! - рявкнул на него Губарь. - На том свете тебе бабло не понадобится!

  - И подохну, а терпилой не буду!

  - Ладно, Репа, хватит борзеть! - крикнул Никсон. - Если бы тут базарили только о твоей шкуре, то никто бы и слова не вякнул. Пуля грозит нам всем, а я, например, отправляться за Малиной и Зубатым не хочу!

  - Никсон дело говорит, - послышались осторожные голоса. - Может быть, лучше отмазаться.

  Никсон прокашлялся и заговорил громче:

  - Ясно как божий день, что за этими малявами и убийствами стоит не волк-одиночка, а мощная, разветвлённая организация, хорошо оснащённая технически, и крыша у неё в самых верхах, может даже в Кремле!

  - Значит, это государство, по-твоему, захотело, чтобы мы поделились с ним деньгами из общака, так, что ли? - спросил Бурый.

  - А чего ты у меня спрашиваешь? - окрысился Никсон. - Я знаю не больше тебя!

  Бурый примирительно замахал рукой:

  - Ну, лады, лады... Я так просто. И, значит, об чём базар-то? Только короче.

  - А короче - платить надо, - сказал Никсон и умолк, обводя присутствующих заплывшими глазками.

  - Десять "лимонов"? - угрюмо спросил Репа.

  - Десять миллионов долларов, - ответил Никсон. - И налом.

  - Кто имеет сказать что-то другое? - обратился к собранию Губарь и в упор посмотрел на Репу.

  Тот, весь багровый, молчал. Большинство склонялось к тому, чтобы согласиться на условия шантажиста, а против большинства Репа идти не мог. Чем это было чревато для него, он хорошо понимал.

  - Я тоже думаю, что надо платить, - сказал Губарь. - Выдать всю сумму полностью, налом и без балды.

  Поддерживая Никсона в этом вопросе, Губарь преследовал и свою цель. Его план был прост. Зная время и место передачи денег, он, не ставя об этом в известность Никсона и других воров, действуя в строжайшей тайне, накроет наглых шантажистов в момент передачи. А уж когда они окажутся в его руках, он вытрясет из них всю душу, но дознается, кто стоит за всем этим. Он сделает за пару часов то, чего Клепиков не смог добиться за целый месяц!

  - Значит, мы согласны? - уточнил Губарь, оглядывая собрание.

  Воры вяло зашевелились, закивали головами.

  - Вчера из Гамбурга звонил Аркаша, - пропыхтел Никсон, вытирая вспотевший лоб. - Просил передать, что он согласен.

  Больше высказаться никто не пожелал.

  - Шантажист требует, чтобы мы, если согласимся, дали ему знак, - Губарь вытащил из кармана письмо. - Тогда он пришлёт одному из нас - наверное, мне или Никсону, - новую маляву, в которой укажет время и место передачи денег.

  Сказав это, он покосился на Репу. Тот молчал, брезгливо поджав губы.

  - Стало быть, завтра с утра даём знак. На Театральной площади, у памятника Марксу, ставим большой рекламный щит с надписью: "Я тебя люблю".

  Никсон презрительно хмыкнул.

  Через пять минут в зале уже никого не было.

  Глава 36