Суперклей для разбитого сердца

Лавочку я выбрала с таким расчетом, чтобы вокруг нее была полоса отчуждения, потому что допотопные Холмс и Ватсон не поленились выползти во двор. Старички оказались неплохо экипированы для детективных дел, у них была подзорная труба, они довольно ловко установили ее на треноге посреди бельевой площадки. Оптика прибора заинтересованно посверкивала в мою сторону. Я дождалась, пока из подъезда выйдет Клюева, призывно похлопала ладошкой по скамеечке рядом с собой, после чего развернулась к дедушкам спиной из опасения, что шустрые старцы умеют читать по губам. Аня подошла и со вздохом села рядом.

– Розыскное агентство «МБС», – повторила я, показав девушке красную книжечку своего удостоверения. – Капитан Кузнецова. Вы, Аня, работали вчера в ночную смену?

– Да… – прошелестела девушка.

Я посмотрела на нее искоса: бледные щеки, трясущиеся губы, пальцы туго сплетены в замок… Однако не на шутку боится народ капитанов розыскного агентства «МБС»! Я самодовольно ухмыльнулась и покровительственно похлопала Аню по плечу:

– Успокойтесь, мы пока просто поговорим!

Почему-то это ее не сильно успокоило, наоборот, девушка начала дрожать – я почувствовала легкую вибрацию лавочки мягким местом. Не поддаваясь неуместному чувству жалости, я достала из сумки мамулину книжку – ее Зяма приволок вместо затребованной мною фотографии нашей общей родительницы. Впрочем, на задней стороне обложки сборника страшилок было такое же фото, как в украденном паспорте. Когда издательство попросило нашу великую писательницу предоставить качественную цветную фотографию, мамуля не стала сниматься специально.

– Вчера вечером, около часу ночи, вы, Анна, оформили кредит по документам, которые были украдены у законной владелицы, Варвары Петровны Кузнецовой. Вот она, – я позволила девушке рассмотреть мамулино изображение. – Объясните, пожалуйста, как это получилось? Неужели вы не видели, что перед вами совсем другой человек?

– Так это она и была! – Аня постучала по твердой глянцевой обложке крепким акриловым ногтем. – Та же самая женщина!

– Этого не может быть, – возразила я. – Эта самая женщина в это самое время уже сидела в отделении милиции, рассказывая сотрудникам, как у нее похитили документы! Вы явно перепутали ее с кем-то другим!

– Да вы посмотрите на ее блузку! По вашему, ее можно перепутать с какой-то другой?! – воскликнула Аня.

Я послушно посмотрела. Фотограф запечатлел автора популярных ужастиков в экстравагантной кофточке, которая сама по себе была кошмаром. Это эксклюзивное одеяние из натурального шелка подарил мамуле воинствующий дизайнер Зяма, и я была абсолютно уверена, что второго такого экземпляра в природе не существует. Ярко-желтая ткань блузки пестрела квадратиками, ромбиками и кружочками алого, изумрудного и ярко-голубого цвета. При этом фасон кофточки был классическим, даже строгая Джен Эйр одобрила бы целомудренный высокий воротничок с плиссировкой, рукава-буфы, кокетку с мелкими защипами и бесконечную вереницу крохотных жемчужных пуговок. Впечатление одежка производила просто сногсшибательное, даже на черно-белом снимке в паспорте. Аня была права: перепутать это бредовое творение модельера-цветопсиха нельзя было ни с чем. Разве что со стаей чокнутых бабочек-махаонов, разнузданно и бессистемно совокупляющихся в буйной зелени тропического леса.

– Одну секундочку, – извинившись перед Клюевой, я встала с лавочки, отошла на пару метров и, прикрываясь одним плечом от Анны, а вторым – от любопытных старичков, вся такая скукоженная и перекошенная, позвонила по мобильнику Зяме.

– Индюха, у тебя совесть есть?! – возмутился братец. – Ты опять меня разбудила! Второй раз за день!

– А нечего дрыхнуть в перерывах между кормежками, как младенец памперсного возраста! – отбрила я. – Зяма, живо оторви от дивана место приложения подгузников и загляни в шкаф!

– Так его же украли! – напомнил Зяма.

– Что, у нас дома других шкафов нету?! – разозлилась я. – В мамулин платяной шкаф загляни!

– Там же муза!

– Мамуля держит ее в шкафу? – против воли заинтересовалась я.

– Хм… Не знаю… – неуверенно протянул Зяма. – Должно же быть у ее Пегаса какое-то стойло!

– У мамули не Пегас, у нее какая-нибудь химера или горгулья, – напомнила я. – Тьфу, Зяма, ты сбил меня с мысли! Плевать мне, где мамуля содержит своего вдохновляющего монстра! Меня интересует ее любимая блузка – ну, та, из разноцветного шелка.

– Хочешь такую же? Могу устроить по знакомству, – предложил Зяма.

– Боже сохрани! – испуганно открестилась я. – Я всего лишь хочу знать, на месте ли она. Слетай к мамуле и уточни, это важно!

Зяма слетал и уточнил. Выяснилось, что дивная блузка пропала бесследно! Мамуля, поглощенная творческим процессом генерации воображаемых страхов, отреагировала на трагическое исчезновение любимого наряда вяло, а вот папуля очень огорчился. Ему нравилось, когда мама надевала на себя это совместное творение безвестных куколок тутового шелкопряда и модного кутюрье-авангардиста: близорукий папуля легко находил мамулю в любой, самой пестрой толпе.